В мое время полиция носила звучное наименование – Королевская Ольстерская – и состояла в основном из белых мужчин‑протестантов. После доклада Паттена название сменили сначала на Североирландскую полицейскую службу (это вызвало насмешки – сокращение NIPS схоже со словцом «nips», презрительной кличкой японцев), а затем на Полицию Северной Ирландии. Подозреваю, теперь там меньше белых, меньше мужчин, меньше протестантов, зато они имеют больше обязанностей перед обществом.

Но от старых привычек избавиться не так‑то просто.

Я сидел на палубе, свесив ноги. Будь у меня сигарета, я бы закурил.

Командир решил сделать вид, что меня не существует. Только так он и мог сохранить лицо, когда я отказался подчиниться его приказу. Я решил, что это маленькая победа общественности. Чертовы копы. Я прислонился к рубке.

Моргнул. Что‑то я упускаю…

Воздух словно загустел, в нем разлилось странное напряжение. Казалось, атмосфера налилась ожиданием насилия и страха.

В течение последних десяти лет меня постоянно преследовали. Поэтому я обрел сверхбдительность, способность совладать со всяким, кто попадется мне на глаза, отделить пустую болтовню от настоящей информации, важное от второстепенного, способность определить, представляет человек угрозу или нет. В отличие от Бриджит, у меня не было телохранителей, бронированных машин, прислуги. Это держало меня в вечном напряжении, превратило в подозрительного параноика. Но я и жив только благодаря этому. Каждую минуту я ожидаю появления убийцы с пистолетом, замаскированным в букете цветов.

Но Бриджит все изменила, поманила новой жизнью: найди Шивон и будешь прощен. Ты чист. Ты в безопасности.

Убийцы будут отозваны. Тебе не придется всегда сидеть в глубине бара спиной к стене, считать выходы, запоминая их, и каждый год переезжать на новое место. Ты сможешь снова жить как обычный человек.

Заманчивое предложение.

Как приятно было бы посидеть в кафе на открытой террасе, помечтать, не обращая внимания на людей.

И эти мысли, прорвавшиеся в мое сознание, немного расслабили меня. Сладкое обещание. Осколок надежды.

Потому‑то, наверное, я и не заметил, как по улочке за шикарными домами подъехал микроавтобус и оттуда медленно вылезают двое мужчин в лыжных масках.

Покачивание судна, птицы, облака, шаги. Переговоры полицейских по рации.

Меня укусил комар и стал наливаться моей кровью.

Я уже придумал, что поведаю пилерам. «Я – частный детектив, работаю на Бриджит Каллагэн. Мне сообщили о человеке по имени Барри, который живет на лодке под названием „Рыжая копна“. Пришел сюда проверить информацию, замок на рубке был взломан, я спустился в каюты и обнаружил два тела. Попросил Донни вызвать вас, ребята. Не беспокойтесь, я ни к чему не прикасался, я профессионал».

Да, так и надо будет сказать.

Когда они подошли ближе, я расслышал их бессмысленный коповский разговор. Сапата разглагольствовал об упадке в современной музыке:

– Все теперь поют под фонограмму. Для этого особого умения не нужно. Помню те времена, когда у композиции была мелодия, да и тексты – вполне приличные.

– Да ерунда это. Сейчас тоже есть отличные группы! Но ты же слушаешь только чертовых «Битлз». Избавь меня от этих разговоров, ради бога! – ответил другой коп.

– Тонны дерьма, поверь мне, парень, я об этом знаю больше тебя и твоей любимой передачи «Музыка кантри на Даунтаун Радио». Гарт Брукс со товарищи – вот кто привел музыку к упадку.

Комар продолжал пить мою кровь. У комаров кровь пьют только самки. Им нужны жиры и белки, чтобы отложить яйца. У человека нет такой проблемы с оплодотворением. Я позволил ей пировать дальше. Полицейские почти приблизились к лодке.

Я встал.

– Кантри, рэп – это на самом деле отстой.