-  Ишь, какой ты быстрый! - в тон ему насмешливо сказал я и, просунув клинок под перевязь ножен, одним движением перерезал толстый кожаный ремень.

    Ратник дернулся, пытаясь подхватить падающее оружие, но, разглядев мою саблю, остался недвижим.

    -  А нам сказали, попишку ничтожного нужно стреножить, - сказал он совсем иным, чем раньше, тоном.

    -  Кто сказал? - быстро, не давая ему опомниться и придумать, как соврать, спросил я, для убедительности приставив острие сабли к полоске незащищенного тела между шлемом и воротником кольчуги.

    Возница чуть отшатнулся и невольно задрал голову, но, в общем, держал себя вполне мужественно.

    -  Это у десятника тебе нужно спросить, он договор держал и деньгу за тебя брал.

    -  А как вы узнали, кто я такой, и что этой дорогой буду ехать?

    -  Так кто ж не знает, что ты у бояр Морозовых на службе и их холопов ратному делу учишь.

    -  Ты что-то врешь, служивый, то говоришь, что я попишка ничтожный, то холопов ратничать учу.

    Возница ухмыльнулся:

    -  Над тобой, считай, вся округа потешается. Из дальних мест люди ходили посмотреть, как ты с холопами по полю бегаешь, палками машешь.

    -  А сейчас ты стал считать по-другому?

    -  Еще бы! Такую саблю, как у тебя, не у каждого большого воеводы найдешь. Да и поймал ты меня, как дитя малое…

    -  Ладно, кончай лясы точить. Вы моего коня убили, я возьму ваших, а ты моим пленником будешь. Пойдем, мне поможешь.

    -  Мне что, я человек маленький, да вот боюсь, наш десятник осерчает, он ужасть как строг! Как бы чего не вышло!

    -  Пусть серчает, - разрешил я, - мне это не страшно, а вот коли я на тебя рассержусь, то из одного четырех нарублю. Так что, если жить хочешь, каждое мое слово слушай, я повторять не буду.

    -  Мне-то, что, я человек подневольный, да только десятник!..

    Я не стал слушать очередную историю про строгого десятника и погнал пленника в лес за своими доспехами. Он продолжал демонстрировать независимость, повиновался не торопясь, вероятно, ожидая возвращения и помощи товарищей. Когда мы вернулись на дорогу, я отдал следующее распоряжение:

    -  Садись на первый воз и езжай вперед, а я поеду следом.

    Мужик тяжело вздохнул, укоризненно покачал головой и собрался было начать торг, но дал ему кулаком по зубам, развернул к себе тылом и добавил пинок пониже спины. Только тогда он лениво затрусил к своему фургону. Я сел на облучок второго воза. Наконец его фургон тронулся. Заскрипели колесные оси.

    -  Быстрей! - крикнул я. - А то еще получишь!

    Однако мой «ведущий» явно не торопился. Его лошади шли тихим шагом, и на мои призывы он никак не откликался. Тогда я привязал вожжи к облучку, соскочил со своего воза и забрался в передний фургон. Кучер этого не видел, он сидел, нахохлившись, на своей скамейке, меланхолично шевеля вожжами. Я пробрался вперед и огрел его по спине кулаком.

    -  Я тебе что велел! - закричал я. - Погоняй!

    -  Куда нам торопиться, - философски отреагировал он. - Все одно десятник догонит.

    -  Я тебе покажу, как оговариваться! - рявкнул я и снова огрел его.

    -  Я чего, - повел он плечами, - мое дело маленькое. Только десятник…

    Я собрался было снова его ударить, но передумал.