— …и мы решили попытаться спасти Раттатоска, — закончила Гаечка посреди гробового молчания. Рыжая белочка с трудом перевела дух.

— Ерунда, — заявила она слегка дрожащим голосом. — Тысяча причин могла помочь вам увидеть валькирию, это же не значит, что Рагнарок…

— Назови хоть одну! — резко прервала другая белка. — Хоть один случай, когда смертные нас видели!

— А быть может, сама Гудрун что-то не так сделала?

— Или ее конь!

— Глупости, так не бывает!

— Чушь!

— Рагнарок, мой хвост!

— Ага, ага, две мыши свалились к нам из Мидгарда — конец света грядет!

Одна из белок — пожилой серебристый самец — решительно вскинул лапки, призывая к вниманию.

— Тихо! — рявкнул он. — Всем заткнуться! — зеленые глаза бельчонка обратились к Гаечке. — Мышь, ты сказала, что замерзший дом провел в айсберге тысячу лет? Но ведь это значит, тот викинг отдал концы десять веков назад, а не вчера! Какого хрена валькирию за ним лишь сейчас отправили?

Все умолкли и с изумлением уставились на говорившего. Гаечка, пораженная не меньше, в полном недоумении покачала головой.

— Ты прав. Я ничего не понимаю.

— А может, он тогда и не умер? — робко заикнулась рыжая белочка. — Замерз и уснул… А как под лед провалился, так и….

— От него один скелет сохранился, — возразила Гайка.

Все переглянулись, но продолжить разговор не успели: дверь с треском сорвало с петель и в зал, спиной вперед, влетел Раттатоск. Грузно упав на пол, он несколько раз перекатился, врезался в стол и остался лежать неподвижно. Пораженные белки, все разом, обернулись ко входу.

Оттуда, сквозь неровную дыру, на них смотрел одноглазый, дымчато-белый ворон. Ни у птиц, ни у млекопитающих, ни у рептилий, Гаечка такого не видела — зрачок ворона был вытянутым треугольником, направленным острой вершиной вниз. Удивление даже помешало мышке обратить внимание на мертвую тишину, повисшую в зале.

Ворон еще несколько мгновений пристально разглядывал грызунов. Остановил взгляд на Гайке — помедлил — затем рывком, с негромким хлопком расправил крылья и пропал из виду. Последнее, что успела заметить Гайка — тело Рокфора, безвольно повисшее в птичьих когтях.

— РОККИ!!! — закричав от ужаса, Гайка бросилась к дверям, белки точно так же метнулись к неподвижному Раттатоску. Выскочив на ветку, изобретательница беспомощно оглянулась — хищника и след простыл, вокруг лишь мирно колыхались сочные зеленые листья. Упав на колени, мышка прижала ладони к вискам и зажмурилась. чтобы не кричать.

— Рокки… — Гаечка чувствовала: еще немного, и сердце не выдержит. Из самых глубин разума, сокрушая все барьеры, кровавой волной подымалось горе, влажное, холодное, как внутренности лягушки. Если Рокфор… Если его больше… Если…

— Нет!!! — закричала Гайка, не в силах смириться. — НЕТ!!! Он жив!!! Ты жив, Рокки!!! Жив!!!

Рывком вскочив на ноги, она дико огляделась. Ворон. Одноглазый белый ворон. Спутники Одина, Хугин и Мунин, были черными, как и все вороны: белым, да еще и одноглазым, мог быть лишь сам Один. Отец Богов и Людей. Покровитель Повешенных. Один, Вотан, Игг-Страшный, Бёльверк-Злодей, Грим и Ганглери, Херьян и Хьяльмбери, Текк и Триди, Туд и Уд, Хар и Хельблинди; Санн и Свипуль, Саннгеталь и Бильейг, Бальейг и Фьёльнир, Хертейт и Хникар, Гримнир и Грим, Глапсвинн и Фьёльсвинн, Сидхётт, Сидскегг, Сигфёдр, Хникуд, Альфёдр, Вальфёдр, Атрид и Фарматюр, Яльк и Кьялар, Трор и Видур, Оски и Оми, Явнхар и Бивлинди, Гёндлир и Харбард, Свидур и Свидрир… Многоликий, таинственный бог мудрости.