|
Олег услышал голоса, понял, что за ним отрядили пешую погоню. Он прибавил бег, но старался не сбивать дыхания: вот-вот придется драться. Кусты впереди разом кончились, дальше вверх потянулась вытоптанная голая земля. Издали вершинка должна ярко блестеть, как лысина старого деда, особенно под дождем или лунным светом. На таких горках издавна устраивали гульбища, купалы, но, самое главное для Олега, - обычно строили капища местных богов. Задыхаясь от быстрого бега, он выбежал на плоскую вершинку холма - утоптанную, очищенную от травы и кустов. В самой середине поднимался на исполинских столбах широкий навес. Стены были из ошкуренных бревен. Олег даже успел увидеть, что за стеной высится политый засохшей кровью очень толстый столб. В быстро наступающих сумерках Олег разглядел грубые черты свирепого лица - тесали секирой или топором. Под столбом в широкой каменной чаще лежали обглоданные кости. От капища тяжело несло, жужжал рой мух, между бревнами сновали разжиревшие крысы. Из храма вышли двое стариков в белых одеждах. Один держал выдолбленную тыкву, другой опирался на посох. Олег на бегу закричал: - Уходите!.. Сюда идут обры! Он стремительно нырнул в открытую дверь. Старец обернулся к нему лицом, а к лесу спиной, сказал с негодованием: - Никто не смеет в святое мес... Затрещали кусты, на утоптанную площадку выскочил первый обрин. Справа и слева появились другие, один с разбегу метнул короткое копье. Железное острие ударило в сухую спину, проломило тонкие, как у птицы, кости. Старец все еще стоял, но кровь потекла двумя струйками изо рта. Второй выронил тыкву, повернулся было к храму - второй дротик догнал и вонзился в худую шею. Шатаясь, волхв двинулся прочь, упал, сделав еще два неверных шага. Обры рассыпались по голой земле, дождались Мирошномана. Тот выбежал из кустов мокрый от пота, заорал на ходу: - Окружай!.. Окружай капище язычников!.. Землю изроем, но не уйдет! Воины, закрываясь щитами, топтались в трех десятках шагов перед деревянными стенами. Мирошноман видел страх в глазах воинов-зверей. Сойтись лицом к лицу они рвались и сейчас, но если шагнуть ближе - беспощадные стрелы пещерника выбьют их ряды, как молнии безумного Хараджи. Медленно, держась от храма на почтительном отдалении, они замкнули кольцо. Их лица были суровыми и тревожными. В храме было тихо, но каждый воин-зверь чувствовал на себе беспощадные глаза таинственного противника и каждый, с какой бы стороны ни стоял, готов был поклясться, что видит кончик смертоносной стрелы, которую пещерник просовывает между бревнами, выбирая цель... - Сколько у него стрел? - спросил Мирошноман зло. - А сколько нас? Навалимся разом. Мы порубим его сразу! В плен не брать! Воины начали осторожными шажками приближаться к храму. Щиты держали высоко, оставив узкую щелочку для глаз - выше закрывал шлем. Мирошноман выдернул меч, яростно оскалил зубы, собираясь отдать приказ о немедленной атаке, но Морш вдруг схватил его за руку: - Одним камнем трех собак! Ты сбережешь воинов, убьешь врага и уничтожишь храм чужого бога. Чтобы утвердиться в вере, надо безжалостно низвергнуть старых богов! Народ не может меняться нам в угоду, если у него будет память. Особенно важно уничтожать чужих богов. - Сжечь? - спросил Мирошноман с сомнением. - Не откладывая! Трое воинов уронили щиты, быстро разожгли костер. Другие спешно рвали мешки, полотняные сумки, бегали к белеющим вдали березкам за берестой. Тряпки и бересту обернули вокруг дротиков и стрел, подожгли и разбежались вокруг деревянного храма. |
