— Впрочем, — рассудил Мизгирь, — даже если он ошибся, мы сможем попробовать вернуться в старый тамбур. Пусть и под контроль «Ковчега»…

Некоторое время они вновь молчали. Слишком много накопилось в их душах такого… невысказуемого. Наконец Юл решился:

— Почему ты остался со мной, Мизгирь? — спросил он, задумчиво глядя на далекие вершины холмов, которые и не думали приближаться. — С моей ногой мы далеко не ускачем. И до старого тамбура дойти, если что, со мной невозможно.

— Ты — мой командир. Этим все сказано, — пожав плечами, ответил Мизгирь. — Если нужно будет нести тебя, я понесу.

— Пока не надо… Ты-то сам как — не ранен?

— Я до такой степени цел, что у меня даже может развиться на этом основании нечто вроде комплекса вины.

Через несколько шагов Штурман остановился. Сел.

Интерпретировав это по-своему, Мизгирь тоже встал и пригнулся, с готовностью подставляя плечо.

Штурман долго смотрел на него снизу вверх. Потом перевел взгляд на окружающую их местность.

За широкой каменистой россыпью, похожей на сухое русло горной реки, далеко туманились последние холмы, скрывающие вход в портал. Они напоминали жерла старых вулканов.

— Придется лезть сквозь теснины, — печально вздохнул Штурман. Он чувствовал себя выжатым, обессиленным.

Больше всего в эту минуту Юлу хотелось умереть. И, наверное, для того, чтобы поскорей приблизить этот момент вселенского облегчения, он с трудом встал, жестом отказался от помощи и медленно заковылял вперед.

Опухоль на ноге Юла уже заметно уменьшилась, хотя и не спала окончательно вместе с тупой, ноющей болью. Но идти стало легче.

Они вновь взвалили на плечи рюкзаки и побрели. Под ногами хрустели камни — чем дальше, тем крупнее. Начиналась очередная каменная гряда.

Только сейчас Штурман понял, как же славно, в сущности, ему было ходить по родному Курчатнику и прочим излюбленным локациям! Воистину они были раем земным по сравнению с этим плоскогорьем и его каменистыми осыпями!

Если крупные валуны и разбитые кремни еще удавалось обходить без потерь, то мелкие острые камешки, рассыпанные повсюду, на удивление ловко стачивали подошвы. К тому же они умудрялись забиться внутрь даже шнурованной обуви и больно кололись, ранили ноги…

Штурман чертыхался себе под нос, все чаще задирая голову и поглядывая на темнеющие вдали последние холмы гряды, обрамляющей Железные Поля. Они, казалось, и не думали приближаться, затеяв с двумя сталкерами какую-то игру.

Как и обещала карта, эти холмы были окружены со всех сторон узкими каменными теснинами, испещренными лабиринтами тупиковых ходов, трещин и глубоких извилистых лазов. Пробираться по ним и налегке-то было трудно. А для израненных людей, отягощенных оружием и рюкзаками, это казалось задачей на грани выполнимого.

— Чувствую себя какой-то субмариной-шпионом в северных фиордах, — устало пробормотал Юл, когда они в очередной раз сорвались с почти отвесной скалы, обдирая кожу и выламывая пальцы из суставов. — Похоже, это и впрямь потухший вулкан.

Невысокая гора была похожа на спящего дракона в растрескавшемся каменном панцире.

— Нет, — покачал головой крестоносец. — Вулканы — это горы. Скальные породы, базальт, старые кремнеземы. А под нашими ногами таится мягкая, жирная земля. Подземные воды тут еще не умерли. А если есть вода, значит, где-то поблизости должна быть и органика.

— Бойцы «Пламенного Креста» настолько чутки к природе? И к грунтовым водам? — удивился Юл.

— Нет, — сказал Мизгирь. — Но я в свое время подробно изучил геологические справочники всех локаций Пятизонья.