|
Когда новый воздух ворвался в них, я ощутил тошноту и почти задохнулся. Каковы бы ни были молекулы этого газа, я знал, что скоро они в избытке попадут в мою кровь. Я тряс головой. Глаза слезились. Беверли, кашляя, отпрянула назад. Она подтянула ноги на сиденье и смотрела на меня жалобно. — Что они хотят от меня, Джейсон? Что они собираются сделать со мной? — Не знаю, — ответил я. — Даже не представляю. То единственное, что пришло мне в голову, было настолько ужасным и невероятным, что я не мог заставить себя думать об этом всерьез. Даже представить себе такое было бы ужасно. Я взглянул на Беверли. Испуганная, она сидела в пелерине и атласном платье, с поджатыми ногами, на кожаном сиденье такси. Все-таки мисс Хендерсон была слишком красивой молодой женщиной, из тех, что сводят мужчин с ума… Нет, этого не может быть! Неужели они хотят заполучить ее? Но какой мужчина не хотел бы этого? Нет, сказал я себе, нет! Этого не может быть. Предположение выглядело настолько ужасающим, что не могло оказаться реальностью! — Джейсон, — позвала Беверли. — Помогите мне! Я отвернулся от нее и пальцами попытался найти какую-нибудь щель или трещину между стеклом и металлом, но не смог. Тогда я повернулся назад и посмотрел на нее. — Джейсон, — повторила она, — помогите мне! — Ничего не могу сделать, — ответил я. Тогда мисс Хендерсон встала коленями на сиденье и приподнялась, чтобы видеть спину водителя. — Пожалуйста, отпустите меня, — жалобно закричала она. — Я позволю вам заняться со мной любовью, если вы отпустите меня. Я не знаю, почему я сказал ей то, что сказал. Отчего-то я почувствовал ярость. — Заткнись, ты, тупая маленькая рабыня! Беверли посмотрела на меня с ужасом. — Неужели ты, женщина-пленница, смеешь торговаться с хозяевами? — спросил я. Разве мисс Хендерсон не догадывалась, что будет полностью принадлежать своим похитителям, если они этого захотят? Почему я так разозлился на нее? Почему эти ужасные слова вылетели так дико и неожиданно из неизведанных глубин моего существа? Потому что я посмотрел на нее и внезапно увидел восхитительное очарование рабыни. В каждой женщине есть рабыня, и в каждом мужчине — работорговец. Беверли опустила голову, не смея взглянуть мне в лицо в этот момент. Почему я так сердился на нее? Потому что не я, а другие владели ею? Мисс Хендерсон стояла на коленях с опущенной головой. Все ее жизненные убеждения куда-то исчезли. А вместе с ними исчезли иллюзия ее свободы и независимости, ее высокомерие и гордость. Теперь была только испуганная девушка и, может быть, со страхом подумал я, пойманная рабыня. И вдруг внезапно я вновь ощутил себя мужчиной Земли, извиняющимся, несчастным, наказывающим самого себя, переполненным страданиями. Как я был жесток с Беверли! Как ужасно я унизил ее! Разве я не знал, что она — личность? — Простите меня, мисс Хендерсон, — всхлипнул я. — Я не понимал, что говорю. Она сжалась на сиденье. Я опустился на колени на пол такси. — Извините, — просил я, — извините… Я на самом деле раскаивался. Под давлением тяжелых обстоятельств, в которых мы оказались, жестокие слова вырвались из меня против моей воли… Конечно, она не рабыня! И все-таки когда я смотрел на Беверли Хендерсон, потерявшую сознание, беспомощную и трогательную пленницу, то не мог не заметить, как безумно прекрасны изгибы ее тела. |
