— Семьдесят четыре, — тихо уточнил Матвей. – За что он его? Ведь Рой мог запросто до сотни добрать.

— Знаю. И именно это, я и должен выяснить, — вздохнул мужик. – Откровенно говоря, я бы этого поганца сам пристрелил. Но это так, между нами. А если быть совсем откровенным, то у меня складывается стойкое убеждение, что целился он не в собаку, а в тебя.

— Хреново целился, раз не попал, — вздохнул Матвей.

— Судя по схеме, он хотел спровоцировать вас.

— На что? — соизволил проявить вялый интерес Матвей.

— Знаете, Матвей, у меня складывается стойкое убеждение, что вам абсолютно всё равно, что с вами будет, — неожиданно вспылил мужик.

— Теперь, да.

— Даже если вас приговорят к расстрелу за убийство бойца? По закону военного времени ?

— Даже. Терять мне больше нечего, — усмехнулся Матвей, и от этой усмешки сидевший перед ним мужик заметно вздрогнул.

Неожиданно, клапан палатки резким движением отбросили в сторону, и к столу подошли трое высоких, крепких мужчин с одинаково хмурыми физиономиями. Молча, предъявив сидевшему за столом мужику какое‑то удостоверение, они выхватили у него из рук досье, и едва не в шею, вытолкав его за порог, насторожено уставились на Матвея.

Мрачно оглядев вошедших, Матвей снова закурил и, помолчав, спросил:

— А разведке‑то чего от меня надо ?

— А почему вы решили, что мы из разведки? — быстро спросил мужик, предъявивший удостоверение.

— Я может и псих, но не дурак. Просто так прокурорского из допросной выбросить в военное время только вы можете.

— Логично, — усмехнулся мужчина, и присев на освободившийся раскладной стул, со вздохом сказал:

— Ладно, Матвей Иванович, давайте начнём сначала. Меня зовут Андрей Сергеевич, полковник разведки генштаба. Мы случайно узнали о сегодняшнем инциденте, и решили, что такой случай упускать грешно. Мы быстренько ознакомились с вашими документами, и поняли, что вы нам подходите.

— А мне ?

— Что вам? — не понял полковник.

— Мне вы подходите ?

— В каком смысле? — снова не понял разведчик.

— Знаете, мне совершенно всё равно, что со мной будет дальше. Так что, не думаю, что вам стоит продолжать, — вздохнул Матвей, закуривая следующую сигарету.

— Предоставьте это нам решать, Матвей Иванович, — усмехнулся полковник.

— Решайте, — пожал плечами Матвей.

— Как долго вы дрессировали своего пса? — неожиданно спросил полковник.

— Первые три года, каждый божий день. А потом, боролся с ним за главенство в стае. Бывает у собаки такой период, когда она физически в полной силе, а ума ещё не хватает, вот тогда и начинаются игры, кто сильнее и наглее, — грустно улыбнулся Матвей, вспоминая добрые времена.

Неожиданно, его словно прорвало. Сжав челюсти так, что захрустели зубы, он замер, словно каменный идол, и а из глаз медленно покатились слёзы. Заметив его реакцию, ГРУшники понимающе переглянулись. Сидевший за столом полковник вздохнул и, потерев челюсть, тихо прошептал:

— Ну, слава богу, пробило.

Матвей сидел за столом, словно окаменевший. Его ничто не волновало и не интересовало. Только медленно стекавшие по щекам слёзы выдавали ту бурю, что творилась в его душе. В палатке воцарилась напряжённая тишина. Наконец, сообразив, что разговора сегодня не получится, полковник покосился на своих помощников и, поднявшись, решительно сказал:

— Значит так, Матвей Иванович, сейчас вас отведут в другую палатку, и дадут отдохнуть.