– Вот как, божественный? Я не слышал об этом! И что он сделал?

– Нерон казнил бы я меня и уже думал, что моей жизни пришел конец. Но меня спас Гай Петроний. Он сказал, что триумф Нерона ничуть не меньше триумфа Орфея. Орфей умел своим пением усыплять диких львов, а император усыпил даже меня.

– И Нерон успокоился? – удивился Мизерин.

– Да. Больше того он тогда прислал мне в подарок мурринскую чашу. Он был, по сути мягким человеком и быстро успокаивался. Его беда в том, что он слепо доверял Тигелину. После смерти Попеи именно Тигелин подсунул ему Сталию Мессалину. А она была еще хуже Попеи.

– Боги сохранили тебя для престола, государь. На благо римского народа. И твоя династия сумет исправить все, что натворили такие как Калигула и Нерон!

Веспасиан подумал о прошлом империи. Тогда во времена республики все было лучше, и римляне были другими. Но ему приходиться править жадной, глупой и развратной толпой. Уже давно потеряли римские квириты свои суверенные права, которыми так гордились.

На Форуме более нет ярких политических баталий и схваток. Еще бы им быть, ведь выборы превратились в обычное театральное действо: голосовать приходилось за того, на кого укажет император. Некогда гордые магистраты превратились в угодливых чиновников, а римский Сенат – стал прибежищем разного рода проходимцев в тогах. Судьбы мира решались в его покоях. В покоях императора.

– Мне донесли, что в Риме появился один человек. Человек из прошлого. Я не придал этому значения, но затем я сам увидел его в Большом цирке во время скачек. Я, правда, не знаю, как он сейчас себя называет. Но был здесь во времена Нерона и знает меня.

– И что с того, божественный? Таких в Риме немало.

– Нет, Мизерин. Вот именно таких, в Риме как раз мало. А мне желательно чтобы не было совсем. Этот человек знает о том, что не Нерон тогда был повинен в массовых казнях после пожара Рима. Он знает, что не Нерон поджег Рим! Ты это понимаешь? Мне не нужны подобные свидетели! Не нужны! Легенда о жестоком Нероне уже отлично прижилась и, поверь мне, переживет века! Если никто не вмешается! А такие люди что могут свидетельствовать истину должны умолкнуть навеки.

– Но что тебе до того переживет она века или нет? Нерон это Нерон, а ты это ты!

– Все так, но не совсем. Моя слава – это слава человека спасшего Рим от чудовища. Может быть, в памяти потомков мое имя останется именем доброго императора после императора жестокого и злого. И нужно чтобы и впредь Нерон был представлен именно чудовищем! И поэтому все кто мог рассказать о нем правду – мертвы. Хоть и было таких людей совсем не много. Это те, что были постоянно рядом с ним. Нет больше Акты, некогда всевластной любовницы Нерона, нет префекта претория Тигелина, нет Сенеки и нет Лукана. А они многое могли бы порассказать о том, что действительно происходило на Палатине в те времена. Нет больше Эприя Марцелла. Ты сам передал ему смертный приговор.

– По твоему приказу, божественный, – поправил императора Мизерин.

– Мы обвинили его в заговоре против меня. Но ведь этого не было, – продолжил Веспасиан не обратив внимания на замечание Мизерина.

– И что с того? Об этом знаем только мы с тобой. Все остальные убеждены в обратном.

– Это так, Мизерин. Уста Марцела закрылись навсегда. Я не жестокий человек, Мизерин, но я хочу, чтобы эта легенда о тиране Нероне жила. Это практически единственное мое желание в этой жизни.

– Я понял тебя, божественный. Ты желаешь, чтобы и этот человек умер?

– Именно так! Поэтому займись этим немедленно. Жалеть его не стоит. Этот человек редкостный негодяй.

– Но кто это человек и как он выглядит?

– В цирке он был среди простонародья. Я видел и узнал его, хоть это было далеко.