– У тебя уже есть мысли как все организовать? – спросил всадник Сатерна.

– Есть, господин. Но нужны деньги! Без них ничего не выйдет. И если я получу тысячу сестерциев сегодня, то завтра у тебя будут новости! Хорошие новости, господин.

– Получишь! Но не вздумай надуть меня, пройдоха.

– Мне смысла нет, господин. Выиграешь ты – выиграю и я….

Мизерин приближенный императора Веспасиана, его друг и соратник, занимал высокую должность префекта претория и ему были подчинены солдаты элитной преторианской гвардии.

В атрии своего дома он принимал давнего знакомца Помпедия Руфа. Ярко горели светильники из коринфской бронзы. Десяток красивых рабынь прислуживали им за столом, который был уставлен изысканными винами и яствами.

– Ты привык к пагубной роскоши, Мизерин, – сказал Помпедий Руф, оглядев рабынь. – Такой цветник у тебя здесь собран. Раньше я не замечал за тобой такого.

– Те времена простоты воинских станов канули в лету, Помпедий. Теперь я префект претория и мне подчинено десять тысяч лучших солдат империи. Да и твой дом в Помпеях, разве не был роскошным?

– Был. Но теперь его нет. И я даже рад этому обстоятельству. Могу вернуться в войска. Готов выехать в любое пограничное укрепление империи. Хоть в Германию, хоть в Армению. Для меня дом там, где идет война. Где разбиты лагеря наших легионов.

– А если я подыщу тебе место в Риме? Император не забыл об услуге, что ты оказал ему однажды в Иудее. И он легко сможет вернуть тебе все, что ты потерял.

– Я уже высказал свою просьбу, Мизерин. Я хочу назначения в пограничные районы по вашему выбору. Туда где идет война!

– Хорошо, я подумаю над этим, друг мой! Но у меня к тебе есть несколько вопросов. Ты, будучи префектом, в Помпеях хорошо знал тамошних жителей.

– Еще бы мне их не знать.

– В последнее время в Риме появилось много людей из Помпеи. Император приказал увеличить для пострадавших раздачи хлеба, вина и масла. Во время скачек многие помпеянцы были в Большом цирке. И среди них цезарь увидел одного давнего знакомого. Это небольшого роста мешковатый человек с обрюзгшим лицом и синюшными мешками под глазами. И есть у него одна отвратительная особенность – постоянно бегающие глаза.

– Я его знаю. Это фискал по имени Сатерн. Редкая свинья и негодяй. Я никогда не имел с ним дела. Мать родную продал бы, не моргнув глазом. О нем говорили разное. Но никогда ничего хорошего. А чем подобный червь мог заинтересовать божественного?

– Это человек некогда в годы правления Нерона был доносчиком здесь и выдал многих достойных людей. Цезарь хочет, чтобы этот человек умер. Сможешь взяться за это дело?

– Я? – искренне удивился Помпедий Руф. – Но я не наемный убийца!

– А когда ты давишь калигой ядовитую гадину, ты считаешь себя убийцей, Помпедий?

– Я не хочу сказать, что мне жалко этого негодяя. Я готов выпустить ему кишки и боги только воздадут мне за такое деяние. Но где мне искать его в Риме? Среди десятков тысяч людей?

– Я, думая задать тебе этот вопрос, честно говоря, не рассчитывал получить ответ. Но если ты сразу же узнал его, то кто как не ты, сможешь расставить для него сети.

– Будь у меня этот приказ пораньше, я бы схватил его в день гнева богов, когда рушились Помпеи.

– А ты тогда видел его?

– Еще бы не видел. Это ведь он подтвердил доносом, что именно Децебал дакиец, тот, что сидит сейчас в Мамартинской тюрьме, готовил в Помпеях восстание гладиаторов. А вот сейчас, поди и разберись где он проживает в Риме. Хотя….

Помпедий Руф задумался.