Баграт — высокий казачий красавец-полковник — ему понравился. С Егором, оказалось, они давние друзья — когда-то вместе работали за рубежом. Расспрашивать Кардашов не стал, но у него сложилось впечатление, что в то время оба работали в Париже. О подробностях у профессионалов интересоваться было не принято. Что же касается кухни, то она в ресторанах Московской патриархии была просто превосходна.

На вахте, при въезде на территорию, принадлежащую уже Русской Православной церкви, водитель высунулся в окошко и сказал:

— К Арутюнову.

Этого было достаточно. Арутюнова здесь уважали.

Кабинетик выбрали самый маленький, элитный, на двоих.

— К чему такие предосторожности? — спросил Кардашов.

— Помнишь, у тебя в кабинете «жучок» нашли? — сказал Патрикеев.

— Помню, конечно.

— Сколько я тебя уговаривал проверить кабинет нашей электроникой, а ты все не верил, говорил: «Чужие здесь не ходят»...

— Да, так ведь прав был: «свои» же и поставили. Но тех, кто поставил, мы с помощью твоих ребят вычислили. Сейчас-то чисто?

— Есть у меня косвенные данные: какая-то информация по ведущимся в настоящее время оперативно-следственным действиям утекает за «бугор».

— Дела конкретные? — насторожился Кардашов.

— Куда уж конкретнее, — кивнул Патрикеев. — У меня человек внедрен в окружение Барончика, так он передает: все подробности по алмазно-бриллиантовым делам, в которых так или иначе замешан Барончик, становятся тому известны через день-два.

— У Тимура Маева смотрел?

— Там все чисто. Ежедневно по нескольку раз проверяют на безопасность. В самом Тимуре я как в себе уверен. Людей его тоже несколько раз шерстили. Да, и есть одна деликатность...

— Говори, говори, что уж теперь! — подбодрил генерал замявшегося почему-то Егора.

— За рубеж утекают такие подробности, которые члены бригады Маева просто не знают, — выложил тот.

— У себя все проверил?

— С себя и начал....

— Значит, считаешь, — опять у меня? — прищурился Кардашов.

— Не считаю, предполагаю, — деликатно поправился Патрикеев.

— Но почему?

— Их не волнуют частности, им важно знать нашу стратегию, чтобы успеть что-то поменять на шахматной доске. А о стратегии говорим обычно в твоем кабинете: и я, и Тимур Маев, и Кожемяко, и другие начальники отделов, и старшие следователи по особо важным делам....

— Вот черт! Неприятно... Слушай, а давай выпьем водочки! Здесь, помнится, хорошая водка была.

— И не только водка. Давай-ка возьмем соленых грибочков, капустки квашеной, сельдь здесь изумительная, а к ней картошечки горячей, — подхватил гурман Егор.

— Все, не продолжай дальше, — отмахнулся от него Кардашов. — Выпьем и съедим то, что перечислил, иначе будет голодный обморок. А ведь в три часа обедал.

— Ну, после нашей столовки сразу можно начинать ужинать.

Расторопные молодцы принесли заказ, заботливо разложили гостям в тарелки и селедочку, и дышащую парком картошку, и ароматную квашеную капусту, и слезящиеся соленые грибочки.

— Давай по порядку, — предложил Кардашов, когда выпили по первой.

— Во-первых, по, скажем так, устойчивой преступной группе под руководством криминального господина по кличке Барончик, — неспешно начал Патрикеев. — К сожалению, то, о чем я тебе докладывал еще три месяца назад, оказалось подтвержденным агентурными сведениями: брошь и перстень, похищенные в Калининграде и Санкт-Петербурге, картины Франсуа Буше, Фрагонара, Кустодиева, похищенные в музеях ряда приволжских городов, потеряны для нас.