— Венера спит, а Марс бодрствует?

— Нет, как и здесь, спит Марс, а Венера смотрит на него влюбленными глазами. Но... Здесь на Венере скрадывающий фигуру голубой хитон, а на копии Венера абсолютно обнажена!

— Ну, это уже хулиганство!

— Я тоже так считаю, пыталась даже спорить с отцом. Но у него на все один ответ: вот умру, ты станешь единственной наследницей, все будет твое, тогда сможешь приказать художнику «одеть» Венеру... Но вообще я не ханжа, и страсть отца к картинам с обнаженной натурой не порицаю. Обнаженное тело — это прекрасно! Мне кажется, вы, Жан, немного похожи на Марса с картины Боттичелли: такая же грива черных волос, нос с горбинкой...

— А вы, Жанна, — на Венеру: такая же одухотворенность в огромных глазах, золотистые волосы...

— Это потому, что папа рыжий.

— Я не о том. Венера на картине в голубом хитоне... Может быть, действительно, без него она еще прекраснее?

Они посмотрели друг на друга, их руки встретились, и дальше они шли по Национальной Галерее мимо картин Перуджино, Рембрандта, Тициана, Веронезе, Рафаэля, — не видя картин и думая о своем.

С этого дня они встречались еженедельно.

Потом сняли однокомнатную квартирку на улице Пэл-Мэлл, рядом с особняком Ангерстейна, в котором в 1824 году открылась впервые для публики Национальная Галерея живописи, впоследствии переехавшая на Трафальгар-сквер. Ванная в квартирке была сидячей, вместо кухни — ниша, зато была огромная трехспальная кровать. Но третий им был не нужен. Им вообще никто не был нужен. Каждое утро они отправлялись поездом в свои университетские городки, сдавали зачеты, встречались с профессорами, работали на компьютерах, писали свои новые работы.

Потом встречались в Лондоне и шли на свою «выставку одной картины» в Галерею. В понедельник это был «Портрет дамы в желтом» Бальдовинетти, во вторник — «Семья Дария перед Александром Македонским» работы несравненного венецианца Паоло Веронезе, в среду — полотно Тициана «Явление Христа Марии Магдалине», в четверг — холст Пьеро ди Козимо «Смерть Прокриды»... Привычки и традиции Жана стали привычками и традициями Жанны и наоборот. Если им не хватало денег, они их зарабатывали — Жанна водила экскурсии по Галерее для русских туристов, Жан, сидя на скамейке в Трафальгар-сквере, рисовал портреты желающих.

Они были счастливы, потому что были влюблены.

И дела им не было до грязного бизнеса их батюшек, до кровавых преступлений, совершаемых по их приказам, и даже до их вонючих денег.

Однако раз в месяц они писали отцам письма.

И раз в неделю в Париж из Лондона шли два подробных отчета о том, как живут Жан и Жанна. Два отчета, составленных профессионалами.

ВСТРЕЧА «НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ»

Егор Патрикеев вышел на звонкую мостовую, поежился.

Долгое время стоявшая в Москве теплая сырая погода сменилась холодной и ветреной. Он поднял воротник плаща, надвинул шляпу на брови, спустился в подземный переход и, поднявшись наверх у гостиницы «Москва», направился к часовне, перегораживающей вход на Красную площадь. До церкви, где он был прихожанином, — в Троице-Лыково было далеко, а на душе кошки скребли, хотелось помолиться. Не за себя, за ребят, у которых завтра очередной ответственный матч за Кубок «ЕвроТОТО». Футбол — штука мистическая. Никогда не знаешь, что поможет команде больше — накачка тренера, психологический настрой большинства игроков, а что помешает — травмы, физические кондиции или какие-то странные случайности: приметы, обереги.