-  Она посмотрела на Степкино лицо и пробасила: - Дьявольщина! На выходном отверстии уже соединительная ткань.

    Для нас это была китайская грамота. Сур спросил:

    -  Доктор, вы не ошибались, когда установили… Гм…

    -  Смерть? Голубчик, это входит в мой круг специфических навыков. - Она язвительно ухмыльнулась. - Но предположим, я ошибалась. Бывает. А вот чего не бывает: за сорок минут, прошедших от одного осмотра до другого, свежая рана приобрела вид заживающей, трехдневной давности. Поняли?

    -  Нет, - сказал Сурен Давидович.

    -  Признаюсь, и для меня сие непонятно. Да, вот еще, посмотрите…

    Мы придвинули головы. На клочке марли докторша держала овальный кусочек такого же материала, из которого был сделан бластер. Серый с зеленым отливом или зеленый с серым - он все время менялся и был похож на травяного слизняка.

    -  Это было прикреплено к твердому небу раненого, вдоль.

    -  Как прикреплено? Боже мой… - простонал Сур.

    -  На присоске. У вас найдется коробочка?

    Степка нырнул под стол, выудил пустую коробочку из-под мелкокалиберных патронов. «Слизняк», положенный на дно, сразу прихватился к нему - прилип.

    -  Оп-ля! - сказала Анна Егоровна. - Класть в вату не требуется. Прячь в карман, Алеша. Через пять минут я подгоню машину.

    Я спрятал «слизняк» в карман. Докторша пожала руку Сурену Давидовичу:

    -  Ну, держитесь. Учтите, спустя полчаса он может и подняться. Честь имею…

    -  Какая женщина! - потрясенно сказал Сур. - Гвардейцы, вы познакомились с русской Жанной д'Арк!

    В этот момент на меня накатило. Если с вами не случается, так вы и не поймете, как накатывает страх в самое неподходящее и неожиданное время. До пятидесяти пяти минут двенадцатого я не боялся, а тут меня затошнило даже. Мы со Степаном привыкли всегда быть вместе. И вдруг - уезжать. Я сказал:

    -  Не поеду никуда.

    -  Вот еще какой! - сказал Степка.

    -  Почему я должен ехать? Я останусь с Суреном Давидовичем!

    -  Ты лучше расскажешь, у тебя язык хорошо подвешен, - уговаривал Сур.

    -  У всех подвешен! - отругивался я. - Не поеду!

    -  Боевой приказ, - сказал Сур. - Выполняй без рассуждений.

    Я вздрогнул. У моей ноги заговорил очень тихий, очень отчетливый голосок:

    «Пятиугольник двести! Вернись к „посреднику"“.

    Пауза. Потом снова:

    «Пятиугольник двести! Вернись к „посреднику"“.

    Степка зашипел:

    -  Рация. Понял? Федька с поляны докладывал. Понял? Опять геометрия - пятиугольники!

    Я выудил эту штуку из кармана. Она пищала:

    «Пятиугольник двести, отвечай».

    И сейчас же на полтона ниже:

    «Пятиугольник, говорит Угол третий. Я иду к тебе».

    -  Киселев, - с тоской произнес Сур. - Ну ладно, Киселев…

    Его обмякшая фигура вдруг распрямилась. Он выдернул из шкафа боевой пистолет «Макарова», сунул за пазуху, запер шкаф, оттиснул печать на дверце, ключи бросил Степке, выхватил у меня «слизняк» и переложил его в железную коробочку из-под печати, сунул ее в мой нагрудный карманчик и рявкнул еще неслыханным нами голосом:

    -  Алексей! Бегом! Перехвати доктора у гаража, сюда не возвращаться! Степан! Наблюдать снаружи, не вязаться! Марш!

    Он, задыхаясь, протащил нас по коридору, выкинул наружу и захлопнул дверь.