Я «инфекционный больной»

    -  Ну, выполняй приказ! - выговорил Степка, сильно морща нос и губы. - Выполняй!

    -  А ты?

    Он выругался и побежал. Шагах в двадцати он обернулся, крикнул: «Иди!»

    -  и побежал дальше, Я понял, куда он бежит, - к пустой голубятне, посреди двора. Я, кажется, заревел. К гаражам явился с мокрой физиономией - это я помню. Из третьего или четвертого кирпичного гаражика выползал серый «Москвич», мирно попыхивая мотором. Анна Егоровна, как была, в халате, сидела за рулем. Она открыла правую заднюю дверцу, и я влез в машину.

    -  Вытри лицо, - сказала докторша.

    Я полез в карман за платком.

    -  Погоди, Алеша. Знаешь, не вытирай. Так будет лучше.

    Я не понял ее. Тогда она объяснила:

    -  Видишь, я в халате? Везу тебя в районную больницу. У тебя сильно болит под ложечкой и вот здесь, запомни. Ложись на заднем сиденье, мое пальто подложи под голову… Погоди! Это спрячь под мое сиденье.

    Я положил бластер под сиденье и лег. Наверно, у меня был подходящий вид для больного - докторша одобрительно кивнула.

    -  Больше ничего не произошло, Алеша?

    -  Произошло. Киселев идет к Рубченко на выручку.

    -  Ты видел его?

    -  Нет. Маленькая штука заговорила…

    -  Понятно, - перебила Анна Егоровна. - Держись.

    Мы поехали. От гаражей сразу налево, пробираясь по западной окраине, в обход города. Так было немного ближе, и дорога ничуть не хуже, чем мостовая на улице Ленина, и все-таки я знал: мы нарочно объезжаем город.

    «Лежи, друг, лежи», - приговаривала Анна Егоровна. За последним домом она поехала напрямик, по едва просохшей строительной дороге, чтобы миновать пригородный участок шоссе. Потом сказала:

    «Садись».

    Я сел и посмотрел в заднее окно. Город был уже далеко. Окна домов не различались, крошечные дымки висели над красным кубиком молокозавода.

    -  В сумке еда, - сказала докторша, не оборачиваясь. - Поешь.

    -  Не хочется, спасибо.

    -  Откуси первый кусок - захочется.

    Я послушался, но без толку. Еле прожевал бутерброд, закрыл сумку. И трясло здорово - она так гнала машину, что ветер грохотал по крыше.

    -  А гараж вы нарочно оставили открытым? - спросил я.

    -  А наплевать! Ты смотри, чтобы твой властер не шарахнул из-под сиденья.

    -  Нет, Сур его хорошо запаковал. Маленькую штуку тоже - в стальную коробочку.

    -  Чтобы не разговаривала? Догадлив твой Сур… Как его звать по-настоящему?

    Я сказал.

    -  Армяне - хороший народ… Но подумай - никого не обгоняем, уже восемь километров проехали!

    Я возразил, что обгоняли многих. Анна Егоровна объяснила, что все эти грузовики идут по окрестным деревням, а в райцентр или на железную дорогу никто не едет. Откуда она знает? Водительский глаз. Она тридцать лет ездит, с войны.

    Так мы разговаривали, и вдруг она сказала:

    -  Ложись и закрой глаза. Дыши ртом, глаза не открывай. Приехали, кажется…

    -  Глаза для чего?

    -  Для больного вида.