Длинная туника из аксамита цвета охры прикрывала Хизарра Зула до голеней. Грудь его украшал вышитый золотой нитью орнамент в виде завитков с вделанными то тут, то там опалами и какими-то блестящими камнями тепло-шафранового цвета. На ногах он носил сандалии без ремешков, на руке золотой браслет с множеством дырочек, а на пальцах у него сверкало пять колец, из них четыре — с разноцветными камнями.

Сам Хизарр Зул был человеком узкоплечим и узкобедрым, и лишь зарождающееся брюшко слегка округляло завесу, образованную его облегающей неподпоясанной туникой. Его большие, темные, чуть навыкате глаза смотрели пристально и требовательно. Над широким высоким лбом разбегались от центральной точки, словно вывернутый наконечник копья, похожие на сверкающий уголь волны черных с проседью волос.

Сложив руки за спиной, Хизарр Зул прохаживался перед попавшим в западню гостем.

Кожа у колдуна была на вид гладкой, с янтарным отливом, словно глянцевая. Возраст его невозможно было определить, но за сорок ему перевалило. Маленькие аккуратные усики, казалось, вырастали прямо из ноздрей. Их подровняли с боков так, чтобы они образовали от верхней губы до носа плоский треугольник. Борода у него тоже имела геометрическую форму, хотя и округлую, и напоминала нацеленное вниз черное копье с толстым древком.

Эти слегка выпученные глаза уставились на Конана. Сзади же у Хизарра Зула выбивался один-другой непослушный завиток волос. А говорил колдун усыпляющим баритоном:

— Так. Значит, ты убил моих охранников и моих красавиц змей, после того как они прикончили твоего напарника.

— Я пришел сам по себе. Так же, как и тот иранистанец.

— Ах, значит, сегодня ночью к Хизарру Зулу явилось много гостей, да? А где же амулет?

— На пути в Замбулу, в руках женщины.

— Третьего вора! — Брови Хизарра Зула поднялись так, что его темные глаза выпучились еще больше. — И именно она всех вас обманула?

— Четвертого, — поправил Конан. — Вот лежит еще один — ее напарник.

— Хануманова… голова, — выдохнул кудесник на нисходящей ноте. Он проследовал взглядом в сторону, куда кивнул Конан, и подошел к накрытому бархатом трупу. На лице у него появилось выражение немалого отвращения, но он присел на корточки и стал распутывать ткань, пока не обнажил застывшее в предсмертной муке лицо Карамека.

— Он из Замбулы?

— Да.

— Хмм. — Хизарр поднялся и перевел взгляд на Конана, подняв руку и поигрывая с бородой. — Вы с иранистанцем убили охранников. А потом подрались между собой?

— Да.

— И ты его завалил. А я-то гадал, как же этот дурак ухитрился быть ужаленным в лицо и шею. Значит, его смерть тоже на твоем счету. Равно как и этого. И, не попади ты в мою ловушку в саду, несомненно, лежал бы и третий труп, женский.

Конан ничего не сказал.

— Хмм. Молодой человек, юноша, но рослый и безжалостный. Человек большой силы, юноша он или нет!

Они молча глядели друг на друга. Оценивающе. Изучающе. Один, казалось, обладал безграничным терпением, другому же приходилось его проявлять.

— Северянин… Ты обошелся мне недешево, но эта замбулийка обходится еще дороже. Теперь ты должен быть моим слугой. И как таковой, и за определенное вознаграждение… начиная с приведения мной в действие освобождающего тебя механизма… Ты отправишься следом за ней и вернешь мне Глаз Эрлика.

Конан готов был пообещать все что угодно, лишь бы его выпустили из этого особняка и не выдали городской страже.

— Да, Хизарр Зул, — согласился он. — Я послужу тебе. С радостью догоню эту замбулийку, если мне щедро заплатят.

— Мгм, — хмыкнул Хизарр Зул, задумчиво изучая его.