Роза замолчала; Терри в это мгновение не смогла бы определить наверняка, хочет ли она слушать ее рассказ дальше. Словно прочитав ее мысли, мать отвернулась от нее и заговорила усталым, лишенным эмоций голосом:

— Я подошла к двери и постучала. Когда Рикардо приоткрыл дверь и выглянул в коридор, прежде чем снять цепочку, я увидела, что у него из носа течет кровь.

«Что так поздно?» — спросил он.

Сначала я не догадалась, что он имеет в виду. А потом поняла — это он о Елене так беспокоится. — Лицо Розы точно окаменело. — Он ошалело уставился на меня. На мгновение я растерялась — не знала, что делать дальше. Когда он открывал дверь, чтобы впустить меня, мне показалось, что все это сон. Я закрыла за собой дверь, — тихо говорила она, — и достала пистолет.

Простыми скупыми словами Роза описала, что происходило в течение нескольких следующих минут. Терри казалось, что голос ее доносится откуда-то издалека. Словно в немом кино, Тереза подставляла к картинкам нехитрые подписи — вот Рики в страхе пятится к столу, вот он берет ручку, вот ее мать с беспощадным сарказмом ставит на стол рядом с его предсмертной запиской фотографию Елены. Терри машинально сравнила рассказ матери с далеко небезупречными показаниями судебно-медицинского эксперта: утверждение Лиз Шелтон о том, что разбитый нос Рикардо Ариаса — это следствие удара, нанесенного ему Крисом Паже. Вспомнила про ушиб ноги и травму головы, полученные при падении. Только спасался бегством Рикардо не от Криса Паже, а от Розы Перальты, в руке которой и находился револьвер.

— Пока он валялся на полу, — с убийственным спокойствием продолжала Роза свой рассказ, — я вложила ему дуло револьвера в рот. Мне хотелось, чтобы перед смертью он понял, что должна была чувствовать Елена. Последнее, что он произнес, было «Прошу…»

Терри почти физически ощущала навалившуюся на нее тишину. Роза Перальта взяла дочь за руку и, закрыв глаза, еще раз — теперь уже мысленно — спустила курок.

Смертельный ужас отразился в застывших глазах Рики.

Облако кровавого пара вырвалось у него изо рта. Только тогда в сознании Розы запечатлелся приглушенный звук выстрела.

Голова его ударилась об пол; Роза едва не подавилась собственной рвотой. Она глубоко вздохнула, подавив приступ тошноты.

Взгляд скользнул вниз, на руки.

На кистях и запястьях были кровавые крапинки и остатки пороха. Пистолет выскользнул изо рта Рики, и на его губах остался черный пороховой след. Пуля не наделала заметных повреждений, просто лишила его жизни; Розе показалось, что голова у него даже не прострелена насквозь. Он лежал такой невинный, если не сказать непорочный, и в мертвых зрачках застыл немой вопрос: почему судьба так несправедлива к нему?

Некоторое время убийца и жертва «взирали» друга на друга.

Зазвонил телефон.

Роза вздрогнула. Он прозвонил только дважды, а потом Роза, видя перед глазами убитого ею человека, услышала его голос:

«Привет. Это семьсот шестьдесят девять восемьдесят пятьдесят три. Меня сейчас нет дома, но я уверен, что с удовольствием поговорю с вами. Оставьте ваше сообщение, и я перезвоню вам…»

Глаза у Рики были черные и блестящие. На мгновение Розе померещилось, что он плачет, но потом она поняла, что плачет сама. Но не его оплакивала женщина; сердце разрывалось от жалости к Елене.

«Пока», — закончилась запись на автоответчике.

На нее снизу вверх смотрел мертвый Рики. А потом издалека раздался другой голос.

«Рики…»

При звуке этого голоса Роза дернулась, словно от удара током.

— Это была ты, Тереза. Просила его встретиться с тобой вечером.