Зал притих.

— У меня нет никакого оружия, — говорил Крис. — Кроме как в армии, я никогда не стрелял. Возможно, поэтому мне нетрудно заметить, что в Америке стрелковое оружие в основном применяют те, кто грабит бакалейные лавки или совершает преступления на бытовой почве. — Он помолчал, потом заговорил снова, впервые повысив голос:

— С каких это пор, осмелюсь спросить, АК-47 принято считать спортивным оружием? Если разрядить обойму в оленя, от того не останется даже рогов, чтобы повесить на стену. А правда заключается в том, что если в других странах автоматическое оружие применяется в ходе военных действий, то у нас его используют, чтобы убивать мирных людей — дома, на улице, в магазине. Сегодня утром мы снова применили такое оружие. Чтобы убить детей. — В зале поднялся неодобрительный гул. Перекрывая его, Крис сказал: — Я не оговорился: это мы применили оружие. Большинство несет ответственность за это. Производители оружия лоббируют политиков, набивая деньгами их сейфы. Политики охотно принимают эти деньги и охмуряют остальных, устраивая пустопорожние дебаты в поддержку законодательства, которое превратило нашу страну во всемирный стрелковый полигон. А мы с вами не можем призвать их к ответу. Взять, к примеру, меня, который требует обуздать распространение оружия, только когда выступает на вечеринке, и за всю свою жизнь не сделал ничего, чтобы остановить трагедию, подобную сегодняшней, разве что сам никого не застрелил.

Терри хотела посмотреть вокруг, но не могла оторвать глаз от Криса.

— Полагаю, мое выступление аполитично, — продолжал Паже. — На самом деле мне наплевать. Потому что наша политика питается хохмами. Я знаю политиков, чьим лозунгом, похоже, стали слова: «Любите их, пока они не родились». Наша экономика все более и более опирается на людей, которые сами ничего не производят — в их числе и юристы, — а заняты лишь тем, что перекачивают деньги в карманы таких же непроизводителей и обратно. Мы несем какой-то вздор насчет информационного общества, игнорируя основополагающее правило компьютерного века: намусорил — убери. А все потому, что наша система народного образования лежит в руинах. И мы, видимо, окончательно смирились с тем, что бок о бок с нами существуют низшие слои — неимущие и нацменьшинства. Просто-напросто махнули на них рукой.

Короче говоря, наша политика — несерьезное занятие. Потому что она не затрагивает серьезных проблем. Если кому-то нужно доказательство — вот оно: семеро детей, погибших из-за того, что политическая система страны оказалась слишком труслива и равнодушна, чтобы защитить их. Такое выступление не требует особого труда. Смерть детей кого угодно подвигнет на гневные слова. Но в дальнейшем я рассчитываю заняться куда более трудным делом: я буду задавать серьезные вопросы и предлагать столь же серьезные ответы. Иначе нет смысла заниматься политикой. — Крис расправил плечи. — Я надеюсь быть услышанным. А если меня и не услышат, по крайней мере, я знаю, что уже не буду чувствовать себя хуже, чем сегодня утром. Спасибо.

Он сел. Спустя мгновение Терри вдруг увидела, что зал аплодирует стоя, сверху волнами накатывались овации.

Через час они возвращались домой. Терри сидела за рулем и казалась задумчивой.

— Ты молодец, — произнесла она, прервав затянувшееся молчание. — Больше чем молодец. Я слышала, вокруг говорили, что ты можешь выиграть, даже невзирая на происки Джеймса Коулта.

— Я просто подумал об этих несчастных родителях, — сказал Крис, отрывая взгляд от окна. — Знаешь, чего я хочу? Заняться чем-нибудь с детьми.

Но дома их встретила тишина. Прислушиваясь, они посмотрели друг на друга; Терри подумала, что в них сработал родительский инстинкт — когда умирают чужие дети, еще острее переживаешь за своих.