Она уже не сражалась с лентой, но изогнула спину, пытаясь посмотреть на него. Нужно торопиться: он должен зайти в квартиру Друза и оставить там фотографии. Беккер направился на кухню, когда услышал, как где–то хлопнула дверь. Он прислушался.

Какое–то движение снаружи? Он напрягся, стараясь уловить малейшие шорохи. Ковер в коридоре мог приглушить звук шагов. Он подождал с минуту, не двигаясь с места.

Больше нельзя ждать. Нужно обязательно попасть в квартиру Друза. Он похлопал себя по груди, чтобы удостовериться, что фотографии на месте. Глаза на них вырезаны…

Следует соблюдать осторожность. Если полицейские поставили у Карло подслушивающие устройства, они должны знать, что он вышел из квартиры, но не появился на улице. Возможно, они уже входят в дом. Может быть, не стоит идти в его квартиру. Если его там застанут… Об этом ему даже думать не хотелось.

С пульсирующим в крови пи–си–пи он отправился на кухню и взял нож для резки хлеба, самый острый, который удалось найти.

И опять… Движение? Кто–то в коридоре. Он замер, прислушиваясь… Нет. Нужно двигаться дальше.

У него получилось не слишком хорошо и не слишком быстро, но он справился: разрезал горло Кэсси от уха до уха, а потом посидел рядом с ней, пока она умирала, придерживая пальцами веки ее зеленых глаз.

Глава 27

Дэвенпорт провел десять минут с веселым круглолицым сотрудником похоронного бюро, которому хотелось поговорить о гольфе.

— Проклятье, Лукас, я уже дважды играл на открытом воздухе, — сказал он. Он держал в руках паттер[22] и по плюшевому ковру направлял оранжевые мячи в сторону лежащей на боку кофейной чашки. — Было немного сыро, но все равно здорово. Через две недели я смогу этим заниматься каждое утро.

— Мне нужно узнать о глазах…

— Ну так не говори со мной об игре, — проворчал сотрудник бюро. Он нанес удар по последнему мячу, и тот ударился о край чашки. — Никто не хочет обсудить со мной гольф. Ты знаешь, как трудно найти подходящего собеседника, когда работаешь в похоронном бюро?

— Могу себе представить, — сухо заметил Дэвенпорт.

— Так что ты хочешь? — спросил служащий, прислонив клюшку к креслу.

Над бюро ритуальных услуг была небольшая квартира, где находился ночной дежурный.

— Многие люди умирают ночью, — рассказал Лукасу служащий. — И если тебя нет на месте, заказчики могут обратиться к кому–нибудь другому. Для обычного человека все заведения подобного рода одинаковы.

— Как вы поступаете с глазами? Вы оставляете их на месте или что–то с ними делаете?

— А зачем нам их вырезать? — спросил веселый гробовщик, наслаждаясь разговором.

Он заметил, что Лукас чувствует себя неловко.

— Я не знаю, просто… понятия не имею. Так вы их оставляете?

— Конечно.

— А как вы добиваетесь того, чтобы веки не открывались, — зашиваете или склеиваете?

— Нет–нет, достаточно их закрыть — больше они не поднимаются.

— А за умершими ведется наблюдение? Находится ли кто–нибудь рядом с ними?

— Всегда кто–то рядом, но не обязательно здесь. Мы принимаем решение в каждом отдельном случае. Если мы видим, что в зал прощаний входит человек с улицы, естественно, его кто–то сопровождает — мы не хотим, чтобы украли кольца или еще что–нибудь. Но если посетитель выглядит нормально, если он член семьи, то довольно часто мы оставляем его наедине с усопшим. Мы заходим каждые несколько минут, но многим не нравится, когда им мешают прощаться. Им кажется, что их торопят, — так бывает, когда продавец все время стоит рядом с тобой в магазине.