Женя отнес тарелку в мойку, щедро плеснул молока в свою чашку кофе.

— Да, ездили, — небрежно проговорил он. — Алику нужно было отвлечься. Каникулы все-таки.

— Куда же? — спросила Полина.

— В Выпь, — проговорил детский голос.

Они оба обернулись.

— С добрым утром. — Алик стоял в глубине коридора.

— А вот и наш сын, — сказал Женя. — Видишь, дружок, мамочка вернулась. Позавтракаешь с нами?

Тон был непринужденным, слегка насмешливым.

Полина не могла выдавить ни слова. То, что она услышала, потрясло ее. Разрозненные картинки, которые вертелись в голове, стали складываться в единое цельное полотно, и увиденное внутренним оком повергало в такой кромешный ужас, что казалось, сердце вот-вот перестанет биться. Она не только говорить, дышать сейчас не могла.

— Я не хочу есть. Может, позже, — тихо ответил Алик и скрылся с глаз.

— Похоже, немного стесняется, — заметил Женя. — Я допью кофе в кабинете. Пойду дописывать статью. Спасибо за завтрак.

Полина застыла на стуле, вцепившись в чашку. Страх подступил к горлу тошнотворной волной.

Муж клюнул ее в щеку и вышел. Она осталась одна.

«В Выпь, — стучало в висках, — они ездили в Выпь».

Каменный зал. Ледяное озеро. Две фигуры в темной воде. Чернота вокруг.

«Это нехорошее место. Тут плохо, мамочка! Здесь может оказаться папа. Ты должна помочь ему!» — отчетливо прозвучало в голове.

Полина вспомнила: она слышала эти слова во сне. Соня произнесла их, только тогда она не поняла, что дочь имела в виду.

А теперь все стало ясно.

«Вот почему он не обрадовался, увидев меня в очках… Хватит сидеть сиднем! Надо что-то делать. Только что?»

Полина заводной куклой поднялась со стула, оставив посуду на столе. Нужно срочно поговорить с Аликом! Может, она ошибается.

Она проскользнула мимо кабинета мужа и приоткрыла дверь в детскую.

Здесь все было, как обычно: аккуратно, чистенько. Алик стоял возле окна, глядя на улицу. Услышав, что она вошла, резко обернулся, и теперь они замерли друг напротив друга, разделенные пространством комнаты.

Мальчик настороженно смотрел, как Полина пересекает детскую, приближается к нему. Взгляд его был испуганным, он вжал голову в плечи, словно опасаясь, что Полина может ударить его.

— Не бойся, — проговорила Полина. — Мне только нужно кое-что проверить.

Подойдя к Алику, она обхватила руками его голову, ощутив мягкость волос. Развернула мальчика лицом к окну, чтобы разглядеть получше, и тут же отступила назад, застонала, прижав ладони к щекам.

— Нет! — прошептала она, отрицая очевидное. — Не может быть!

Глаза Алика, еще недавно ярко-синие, поменяли цвет.

Мальчик, что стоял сейчас перед ней, был кареглазым.

Спустя некоторое время они сидели рядышком на его кровати. Алик снова называл Полину на «вы» и по имени, а не мамой, и держался стеснительно, несмело, как будто они не прожили под одной крышей почти год, а все еще были едва знакомы.

Хотя почему же «как будто»? С настоящим Аликом она действительно познакомилась только что.

— Вы… поменялись? — приглушенным голосом спросила Полина, не зная, как лучше сформулировать свой вопрос.

Но Алик отлично понял, что она имела в виду.

— Мы поехали в Выпь. Оно уговорило Женю сходить к озеру. — Мальчик содрогнулся худеньким тельцем. — И перешло в него.

Ничего более ужасного Полина не слышала за всю жизнь.