Полина почувствовала облегчение и благодарность. Неприятное ощущение почти растаяло.

— Давай сходим куда-нибудь вечером? Только вдвоем.

— Конечно, сходим, — согласился он. — А сейчас… Ты не обидишься, если я немного поработаю? Мне нужно закончить статью и отправить сегодня до обеда.

— Иди работай, конечно. А я займусь завтраком.

Прежде чем взяться за приготовление еды, надо бы разыскать очки. Нашлись они быстро, и Полина водрузила их на нос, стараясь не замечать противного щекочущего ощущения, которое немедленно появилось.

Войдя на кухню, Полина отметила, что Женя и Алик поддерживали здесь порядок. Она открыла холодильник, достала яйца, сыр и масло, принялась хлопотать у плиты.

«Все наладится, — думала она, — все будет хорошо».

На сковороде бодро шкворчала яичница, по кухне поплыл упоительный аромат кофе. Делая горячие бутерброды, которые так любил Женя, Полина бросила взгляд на часы. Десять. Алик все еще не показывался. Долго спит… Ну и пусть. Видеть его желания не было.

— Такие запахи! Есть жутко хочется, какая уж тут работа! — сказал Женя.

Она стояла спиной к нему, выкладывая яичницу на тарелку.

— Поешь — и примешься писать с новыми силами, — не оборачиваясь, откликнулась Полина.

Женя подошел и обнял ее, поцеловал в шею.

— Щекотно, — фыркнула она. — Садись, позавтракаем.

Муж уселся за стол, и она поставила перед ним еду.

— Очки надела? Тебе ведь эта пара не нравится. Ты никогда их не носишь, — заметил он, и в тоне его прозвучала не то неуверенность, не то недоумение.

— Куда деваться? Я без очков почти слепая, ты же знаешь. В клинике на койке валяться и с Олегом Павловичем разговоры разговаривать — нормально, но готовить — никак, — ответила она, устроившись рядом с мужем с чашкой кофе в руках.

— Как ты можешь это пить — горячо же! Да еще без молока.

— Ты так каждый раз говоришь. — Полина сделала глоток и поставила чашку на стол.

Кухню заливало щедрое утреннее солнце, и в этом сияющем свете Женино лицо вдруг показалось ей немного… чужим. Ощущение было не слишком приятным, и она моргнула, чтобы прогнать его. Может, дело в новых очках? Или в том, что они не виделись несколько дней?

Полина поморгала снова, но странное ощущение лишь усилилось, и она почувствовала, что ее улыбка становится натянутой. Полина разглядывала красивое лицо мужа так, словно видела его впервые. Ровный нос, твердая линия подбородка, густые брови, большие голубые глаза.

Глаза!

Они сверкали и искрились, цвет их был таким ярким, насыщенным и глубоким, что казался почти синим.

Синим…

Полина почувствовал, что улыбка умирает в углах ее губ. Она смотрела на Женю и не могла вспомнить: неужели его глаза всегда были такой небесной, пронзительной синевы?

Рывком сняв очки, она помассировала переносицу. Глянула на мужа: когда смотришь вот так, без линз, глаза его выглядят вполне обычно.

— Что с тобой? — встревожился Женя. — Тебе нехорошо?

— Все нормально, не волнуйся. Я… Просто оправа тяжелая, непривычная. Ешь, не обращай внимания.

— Очень вкусно. Как я соскучился по твоей стряпне!

Полина заставила себя выдать ответную улыбку.

В голове почему-то всплыло не то воспоминание, не то сон: огромный темный зал, озеро с черной ледяной водой. Чего-то не хватает в этой картине… Было что-то еще…

— Олег Павлович сказал, вы ездили отдыхать, — проговорила она, просто чтобы не молчать. В голове крутилось ускользающее видение-воспоминание.