Ничего более ужасного Полина не слышала за всю жизнь. Сомнений быть не может: ее мужем овладело неведомое существо. Она изо всех сил старалась сохранить присутствие духа, но открывшаяся правда навалилась, как холодная могильная плита.

— Что оно такое? Ты помнишь, как жил, когда оно было внутри тебя? — прошептала Полина на ухо Алику. — Нам с тобой надо понять, что делать!

Мальчик грустно смотрел на нее, тонкое красивое личико было не по-детски горестным. Вместе с синевой глаз ушли пугающая неестественность, надменность и холод, которым прежде веяло от Алика. Безупречного и опасного сказочного принца больше не было: перед Полиной сидел несчастный, перепуганный, одинокий ребенок. Она не удержалась, привлекла его к себе, поцеловала.

— Не отвечай, если тебе тяжело вспоминать.

— Про то, что было в пещере, когда мы туда с ребятами пошли, я совсем ничего не помню. А после это было как… Как будто спишь и смотришь на себя со стороны. У вас бывают такие сны?

— Бывают.

— Я видел издалека, как мама плачет, как она боится меня, и мои друзья… — Лицо его страдальчески сморщилось. — Они больше меня не любили! Никто не любил, потому что я был плохим, очень плохим. Я обижал всех! Но только это был не я!

— Знаю, знаю, малыш! — Она попыталась утешить его, принялась гладить по голове и плечам, но он этого не заметил, поглощенный своим горем.

— Но я не всегда мог видеть. Чаще всего я просто сидел один в каком-то… темном нехорошем месте. Мне там не нравилось, но я не мог уйти. А когда он разрешал, я видел, что все становится хуже и хуже…

«Только ему тут не понравится. Это нехорошее место. Здесь плохо!» — снова всплыли в памяти Сонины слова, произнесенные тогда, во сне.

— Мама умерла. И Саня с Илюшей. А тот, другой Алик был рад. Смеялся, ему было хорошо от того, что всем страшно… Люди умирали, и мне было так плохо, что хотелось, чтобы я умер! Если бы я умер, то другие бы жили. Но его никто не останавливал. — Алик замолчал, тяжело дыша. — Потом вы забрали меня… Нас с ним. Вы с Женей хорошие, а он так мучил тебя, так пугал! Соню тоже… Она была веселая и добрая, мне хотелось поиграть с ней.

Мальчик тихо заплакал, и Полина с трудом удержалась, чтобы тоже не разрыдаться.

— Я хочу сказать, что… мы с Соней все-таки подружились.

— О чем ты? — не поняла она.

— Соня иногда приходила ко мне… в то плохое место, про которое я говорил. Мы разговаривали.

— Правда? — Полина не знала, что ответить. Сердце колотилось, ладони стали влажными. — Про что же?

— Даже если ты умер, ты не пропадаешь насовсем. Соня так сказала. Ты можешь думать, и разговаривать, и бывать в разных местах. Только не так, как сейчас. А еще она говорила, что ей жалко меня и что кто-то обязательно придет за мной, прогонит того. — Мальчик обвил руками шею Полины и прошептал ей на ухо: — Она просила сказать, что очень любит вас, только ей не нравится, что вы все время по ней плачете. Так плачете, как будто бы Сони нигде нет, как будто не верите, что вы встретитесь. От ваших слез ей горько.

Никогда прежде Полина не пребывала в такой глубокой бездне горя и отчаяния и при этом не парила так высоко в небе от радости. Она не знала, что сказать. Да и не было на свете слов, чтобы выразить то, что она сейчас чувствовала. Вместо этого она покрепче обняла Алика:

— Нам с тобой нельзя сдаваться. Мы будем бороться с ним.

«Да уж, бороться! Только я и беспомощный ребенок против чудовища, которое может вертеть нами как ему вздумается!»

— Оно хочет навредить нам, — прошептал Алик.