Сейчас конвой и ползущая в режиме подкрадывания подводная лодка шли курсом схождения под углом сорок градусов. К радости Герды Неринг и самого фрегат-капитана, решение торпедного треугольника с учетом кучи поправок брал на свои реле хитрый электромеханический агрегат. И сейчас фон Хартманн собирался в полной мере использовать его возможности, раздав всем сёстрам по серьгам.

– Всем торпедам углубление три фута! Аппараты на товсь. Первая цель… дистанция четыре двести… четвёртый аппарат пли! Вторая цель… три девятьсот… – В перископе неуклюже перевалилось главное судно конвоя, танкер водоизмещением на восемь-девять тысяч. – Первый и третий… пли! Третья цель… две семьсот… второй и пятый… – Это был тот самый «Надпоручник», и Ярослав рассчитывал, что даже от одной торпеды ему резко станет не до преследования атаковавшей конвой лодки. – Пли! Четвертая цель… три двести… шестой… пли! Перископ опустить, курс лево сорок, погружаемся на тридцать саженей!

Конечно, было бы здорово всплыть после атаки, дав девчушкам полюбоваться на гибнущий танкер. Если издалека, это не страшно, это красиво – огонь на воде и уходящий в небеса громадный столб дыма. Главное, не подходить настолько близко, чтобы видеть мечущиеся среди языков пламени фигурки…

…и слышать, как они кричат.

И снова секундная стрелка ползла по циферблату, на этот раз еще медленней, чем обычно. Минута, минута двадцать… На ста восьми секундах «Имперец» вздрогнул от первого взрыва. Одного – значит, вторая про эскортнику промахнулась. Зато следующий взрыв был сдвоенным, в тушу танкера пришли обе торпеды. Через пять секунд один за другим громыхнули еще два взрыва… И в центральном посту вновь стало очень-очень тихо.

Интерлюдия: Опасный груз

– Разве вы не знаете, что идет война?

Конфедерация, город и порт Новый Константинополь

– Летит!

– Да не, опять засветка!

– А я говорю – летит! Курс, высота, скорость… ну летит же!

– А это что за пятно тогда?

– А это стая чаек, наверное…

– Так, может, и это баклан какой-нибудь?!

– На двадцати девяти ангелах?!

Диалог двух бойцов радиолокаторного фронта имел довольно глубокую психологическую основу. Младший специалист, он же рядовой второго класса Миша Гофман, только недавно был зачислен в ряды доблестных защитников оплота свободы и демократии, а потому еще не успел до конца расстаться с остатками юношеского идеализма и ура-патриотической шелухой. Напротив, капрал Франклин Тарановский слабо верил в идеалы свободы, зато был твердо уверен, что их радиолокатор – старый и ломучий аппарат, уже три года как списанный столичным корпусом ПВО в учебно-боевые подразделения, а начальница поста, лейтенант Димитреску – кто угодно, но совершенно точно не образец кроткости.

К большому сожалению капрала, в данный момент их радар действительно работал, что было скорее исключением, чем правилом, а метка на экранах по всем параметрам действительно была больше похожа на одиночный имперский дальний бомбовоз, чем на мираж. Пронаблюдав за ней еще две минуты, Тарановский тяжело вздохнул и снял трубку полевого телефона.

– Пани лейтенант, у нас «янтарный рыбак» на экране.

До последнего времени Ново-Константиновка была известна главным образом продукцией консервного завода «Феодоракис и Василидадис».