‑ Соня Хёкберг твердит одно и тоже, ‑ сказал он. ‑ И мне, и Мартинссону. «Нам были нужны деньги». И больше ничего.

‑ Но зачем?

Вопрос задал Ханссон.

‑ Мы не знаем. Они не говорят. Если верить Хёкберг, они и сами не знали. Им были нужны деньги. Не для какой‑то конкретной цели. Просто нужны, и все.

Валландер обвел взглядом сидящих за столом, потом продолжил:

‑ Думаю, это неправда. По крайней мере Хёкберг точно лжет. Я уверен. С Эвой Перссон я пока не беседовал. Но деньги требовались для вполне определенной цели. Тут у меня сомнений нет. К тому же я подозреваю, что Эва Перссон действовала по указке Сони Хёкберг. Это не умаляет ее вину. Однако дает представление об их взаимоотношениях.

‑ А разве это важно? ‑ спросила Анн‑Бритт Хёглунд. ‑ В смысле, на что они собирались истратить деньги ‑ на шмотки или на что‑то другое?

‑ В общем, нет. У прокурора и без того более чем достаточно оснований требовать обвинительного приговора. Что будет с Эвой Перссон, как мы уже говорили, проблема не только наша.

‑ Раньше ни та ни другая приводов не имели, я проверил, ‑ сказал Мартинссон. ‑ И в школе никаких сложностей не было.

У Валландера снова возникло ощущение, что они, возможно, идут по совершенно ложному следу. И во всяком случае, слишком поторопились списать возможность, что убийство Лундберга имело совсем другую подоплеку. Но он промолчал, поскольку по‑прежнему не мог облечь свое ощущение в слова. По‑прежнему предстояло много работы. Возможно, дело действительно в деньгах. А возможно, в чем‑то совсем другом. Придется вести дознание сразу по нескольким направлениям.

Зазвонил телефон. Ханссон ответил. Выслушал сообщение и положил трубку:

‑ Нюберг звонил. Они нашли нож.

Валландер кивнул и закрыл папку с документами.

‑ Разумеется, необходимо поговорить с родителями и тщательно разобраться в личных взаимоотношениях. Но материалы для прокурора можно подготовить прямо сейчас.

Лиза Хольгерссон подняла руку:

‑ Мы должны провести пресс‑конференцию. СМИ наседают. Что ни говори, не каждый день молоденькие девчонки совершают такие преступления.

Валландер взглянул на Анн‑Бритт Хёглунд. Та покачала головой. В последние годы она частенько выручала Валландера, избавляя его от участия в пресс‑конференциях, которые он терпеть не мог. Но не сегодня. Он ее понимал.

‑ Я сам займусь журналистами. Время назначено?

‑ Предлагаю в час дня, ‑ сказала Лиза.

Валландер сделал пометку в блокноте.

Совещание близилось к концу. Распределили рабочие задания. Всем явно хотелось поскорее закончить дознание. Эта история действовала на всех угнетающе. И никто не желал копаться в ней сверх необходимого. Валландер наведается домой к Соне Хёкберг. Мартинссон и Анн‑Бритт Хёглунд побеседуют с Эвой Перссон и ее родителями.

Комната опустела. Валландер заметил, что простуда прогрессирует. Ну и ладно, в лучшем случае заражу кого‑нибудь из журналюг, подумал он, шаря по карманам в поисках бумажного платка.

В коридоре он встретил Нюберга. Тот был в сапогах, в теплом комбинезоне, растрепанный и хмурый.

‑ Я слыхал, вы нашли нож.

‑ Судя по всему, город не имеет средств на осеннюю уборку, ‑ буркнул Нюберг. ‑ Целые горы листьев пришлось перекопать. И нашли в конце концов.

‑ Что это за нож?

‑ Кухонный. Довольно длинный. Она нанесла удар с такой силой, что, наткнувшись на ребро, кончик ножа сломался. Впрочем, сталь, надо сказать, паршивого качества.

Валландер покачал головой.

‑ Просто в голове не укладывается, ‑ сказал Нюберг. ‑ Неужели утрачено всякое уважение к человеческой жизни? Сколько денег они забрали?

‑ Точно не знаю. Примерно шестьсот крон. Вряд ли намного больше.