Комиссар кивнул и зашагал прочь через поле. Вокруг плясали лучи карманных фонарей. Несколько раз он чуть не упал.

Лиза Хольгерссон догнала его почти у дороги.

‑ Думаю, я получила вполне четкое представление о случившемся, ‑ сказала она. ‑ Но завтра мы, конечно, хорошенько все проанализируем. Большая удача, что все так кончилось.

‑ Скоро мы сможем ответить на вопрос, он ли убил Соню Хёкберг и Юнаса Ландаля.

‑ А тебе не кажется, что он замешан и в убийстве Лундберга?

Валландер с удивлением взглянул на нее. Он часто думал, что Лиза быстро соображала, что к чему, и задавала правильные вопросы. Но сейчас она удивила его именно своей непонятливостью.

‑ Лундберга убила Соня Хёкберг, ‑ сказал он. ‑ Фактически это не вызывает никаких сомнений.

‑ Но это‑то все почему произошло?

‑ Пока неизвестно. Но главную роль здесь играет Фальк. Вернее, то, что спрятано в его компьютере.

‑ Я по‑прежнему считаю, что это совершенно бездоказательно.

‑ Альтернативного объяснения нет. ‑ Валландер был не в силах продолжать разговор. ‑ Мне надо переодеться. Извини, но я намерен поехать домой.

‑ Еще буквально два слова. Я вынуждена сказать, что ты поступил крайне безответственно, преследуя его в одиночку. Надо было взять с собой Мартинссона.

‑ Все произошло очень быстро.

‑ Напрасно ты не дал ему пойти с тобой.

Валландер, пытавшийся счистить глину с одежды, замер, воззрился на нее:

‑ Не дал?

‑ Ты не должен был препятствовать Мартинссону, когда он хотел пойти вместе с тобой. Неукоснительное правило ‑ в одиночку действовать нельзя. Тебе ли не знать.

Валландер думать забыл про глину на одежде.

‑ Кто сказал, что я кому‑то препятствовал?

‑ Такой вывод однозначно напрашивается.

Что ж, объяснение тут возможно только одно: так утверждал сам Мартинссон. Элуфссон с Эль‑Сайедом были тогда слишком далеко.

‑ Может, завтра поговорим? ‑ уклончиво сказал он.

‑ Я не могла не сделать этого замечания. Иначе совершила бы служебную ошибку. Ситуация у нас и без того весьма сложная.

Лиза, светя фонариком, пошла в сторону дороги. Валландер был вне себя от ярости. Стало быть, Мартинссон солгал. Комиссар‑де помешал ему участвовать в преследовании. А потом Валландер лежал в глине, уверенный, что вот‑вот умрет.

В ту же минуту он заметил, что Мартинссон и Ханссон направляются к нему. Лучи фонариков плясали по земле. Поодаль Лиза Хольгерссон завела машину и уехала.

Мартинссон и Ханссон остановились.

‑ Можешь подержать Мартинссонов фонарь? ‑ спросил Валландер, взглянув на Ханссона.

‑ Зачем?

‑ Будь добр, сделай, как я прошу.

Мартинссон отдал Ханссону свой фонарь. Валландер шагнул вперед и двинул Мартинссона прямо в челюсть. Но поскольку при свете карманных фонарей недооценил расстояние, удар получился смазанный, прошел по касательной.

‑ Ты что? Какого черта?

‑ А ты что? Какого черта? ‑ рявкнул Валландер.

Он набросился на Мартинссона, и оба покатились по глине. Ханссон попробовал их разнять, поскользнулся и упал навзничь. Один фонарь погас, второй валялся в грязи.

Валландер опомнился. Ярость ушла так же быстро, как и нахлынула. Он поднял фонарь, посветил на Мартинссона, у которого из разбитой губы текла кровь.

‑ Объявляешь Лизе, будто я не дал тебе преследовать преступника вместе со мной? Врешь про меня?

Мартинссон по‑прежнему сидел в грязи. Ханссон встал. Где‑то поодаль лаяла собака.

‑ Интригуешь у меня за спиной, ‑ продолжал Валландер, уже совершенно спокойным тоном.

‑ Не понимаю, о чем ты.

‑ Ты интригуешь у меня за спиной. Считаешь, что я плохой полицейский. И втихаря, когда никто не видит, шастаешь к Лизе.

‑ Что тут происходит? ‑ вмешался Ханссон.