— И женщин тоже, — откликнулся Шатилов, по-свойски подмигнув Оксане.

— А вот мужчин всегда почему-то много. Только количество никогда не переходит в качество, — процедила Лавриненко и удостоилась благодарного взгляда Оксаны.

— Как это не переходит? — взвился Никитин. — Ты сначала попробуй, а потом говори.

— Сколько ни говори халва, во рту слаще не станет, — отрезала Лавриненко и, отвернувшись, стала накладывать себе салат, сохраняя на лице высокомерное выражение.

— Девушка знает восточные пословицы! Что за умный девушка! — воскликнул Варданян. — Красивый, скромный, к тому же умный. Не девушка, сказка просто, мечта!

Тут он неожиданно осекся, увидев, как вытянулось лицо его пассии, и тут же перевел свое льстивое красноречие в ее сторону.

— Никто не сравнится, однако, с Наташей моей! — заорал он с чисто кавказской эмоциональностью.

— Тише, перепонки лопнуть могут! — отшатнулся Шатилов. — Хватит базарить, короче, выпить пора уже.

— Точно, — поддержал его Никитин.

— Мне пока не надо, — положил руку на рюмку Добрынин, оправдывая свое звание православного человека.

Никитин пожал плечами, буркнул что-то типа «нам больше достанется» и продолжил свою миссию по разливанию водки.

— А почему ты без Любы? — неожиданно спросила Оксана у Никитина.

— Да, действительно, Серега, а куда делась Люба? — спросил Губин. — Нам она так нравится…

— Я хотела за ней зайти, но она сказала, что вы вместе придете, — сказала Оксана.

— Да пошла она… — взмахнул рукой Никитин. — Достала уже своими истериками, дурища. Устроила мне праздник: заладила типа, куда ты три бутылки водки покупаешь. Я ей, естественно, сказал: сколько ни купи, все равно три раза бегать. А она, прямо как нудная жена, разоралась: я не пойду тогда никуда! Типа, ты, когда пьяный, — дурак. Я говорю, ну и не ходи, мне еще лучше, мы с Диманом нормально попразднуем. А что, вон Тонька вечно сидит одна, так и ей будет веселее. С нами двумя, обоими свободными…

— Сомневаюсь, — не поворачивая головы в сторону Никитина, кинула реплику Лавриненко.

— Ах, ах, ах! — поигрывая ладонями в воздухе, тихонько передразнил ее Никитин, переглянувшись с Шатиловым, и оба дружно заржали.

— Если бы знала, что так получится, сама бы за ней зашла, — с досадой и укором в голосе проговорила Оксана. — Будет теперь девчонка весь вечер из-за тебя в одиночестве киснуть.

— Почему это из-за меня? — недоуменно пожал плечами Никитин.

— А потому! Ты ей все нервы истрепал, — с возрастающим негодованием сказала Комолова.

— А тебе-то что? — ощетинился Никитин. — Я ее насильно не держу, сама на меня повесилась, значит, нравится.

— Это не наше дело, конечно, — поспешил вмешаться Губин, — но все же ты, Серега, зря так с ней. Люба — милая девушка, и если ты не можешь с ней нормально общаться, лучше расстаться и голову не морочить.

— Вот именно, — неожиданно поддержал его Добрынин. — А так себя вести просто недостойно.

— Да святотатство просто! — картинно приложив руки к груди, воскликнул Никитин, насмешливо глядя на Ювеналия.

— Зачем ссоримся… Давайте пить лучше! Рождество — светлый праздник, всем дружить надо. Пить будем, гулять будем, целоваться будем! — вклинился в перепалку Айрапет, сверкая белыми зубами.