Сэр Вальтер наморщил лоб от раздумий, раздраженно потер свою бороду и, наконец, сильно ее рванул. Хью боковым взглядом наблюдал за ним, даваясь диву из за того, что творилось с его хозяином. Сэр Вальтер часто трепал свою бороду, когда ломал голову над чем либо, а если нервничал, то делал это с особой силой. Более того, несколько раз сэр Вальтер поворачивал голову и, казалось, хотел заговорить, но, кроме ворчания, сморкания и плевков, не последовало ничего. Хью сказал бы, что хозяин проявлял типичные признаки волнения, однако по отношению к нему самому такое чувство сэр Вальтер никак не мог испытать.

Большой зал внутри замка явил собой сцену беспорядка. Одни слуги суетились, устанавливая на козлы столы, другие несли в мешках вчерашний хлеб, выполняя обязанности уборщиков отходов, третьи тащили деревянные чашки, кубки и ложки из мест хранения. Во главе зала на возвышении находился отдельный стол, накрытый отбеленной льняной скатертью, на котором стояло несколько серебряных тарелок и одна золотая.

Белокурый оруженосец с вьющимися волосами, одетый в роскошно расшитый мундир, расставлял возле каждой из тарелок бокалы из дорогого стекла. Дворецкий, одетый еще более роскошно, чем оруженосец, – что было не удивительно, ибо он был графом, одним из выдающихся государственных деятелей королевства, – одним глазом следил за элегантным оруженосцем, а другим – за флягами с вином, приготовленным, чтобы наполнить им чаши. Его громкие приказы иногда игнорировались, иногда противоречили приказам старшего распорядителя, мажордома или управляющего, создавая режущую ухо смесь звуков; водоворот тел, выполнявших одно приказание за другим, кипел, бурлил и смещался в разных направлениях.

Предобеденные хлопоты в любом доме всегда доставляли массу забот, однако ничего подобного Хью еще не видывал, и, пораженный хаосом суеты, остановился на пороге зала. Сэр Вальтер ткнул его рукой в спину между лопаток и повел, целенаправленно прокладывая путь, в сторону двери, расположенной напротив в конце зала. Она вела в гораздо меньшую комнату с камином, возле которого стоял трон, окруженный балдахином и занавесями. Король не сидел, а стоял посреди комнаты в полукольце людей. С одной стороны находился его брат, Генрих Блуасский, епископ Винчестерский, а с другой – Вильям Пон дель Арш. Хью не знал ни одного, но сэр Вальтер громко назвал их имена, а также сообщил о том, что благодаря им был коронован Стефан.

Хью с любопытством изучал своими ярко голубыми широко расставленными глазами фигуры, наряды и лица этих людей, отметив, что никто из них веселостью не отличается.

Его напряженный испытующий взгляд не остался незамеченным. Сначала к нему повернулся епископ, а затем и Пон дель Арш. Оба вопросительно посмотрели на Стефана и нетерпеливо заговорили, как будто не желали, чтобы король заметил того, кто привлек их внимание. Но они опоздали: король уже взглянул в сторону Хью и, узнав его, расцвел в довольной улыбке. Он жестом подозвал к себе Хью и сэра Вальтера.

– Хорошо, что вы пришли. Именно сейчас вы мне нужны, – дружелюбно произнес король. – Вот, джентльмены, Хью Лайкорн, юноша, о котором я говорил. Ну, а сэра Вальтера вы знаете.

Хью поклонился; сэр Вальтер наклонил голову, получив в ответ такой же жест признания.

– Мы хотели бы… – начал было лорд Винчестер, но его дальнейшую речь оборвал сварливый голос одного из тех, кто считал, что должен обязательно вставить свое слово, поскольку входил в окружение короля.

– Лайкорн? – возопил этот человек. – Лайкорн? Что это за фамилия? Я не думаю, что она настоящая. Он вылитый шотландец, вы только взгляните на него!

– Пемброк, не несите вздор, – прорычал сэр Вальтер.