Через пару минут Хью, для которого даже столь приятный труд был все еще изнурительным, задремал, положив голову на бедро жены. Одрис тоже отдыхала, оперевшись спиной на скамью – ту самую, на которой они некогда сидели рядышком, когда дядя, незаметно подкравшись, перепугал их чуть ли не до смерти. Она уже не плакала всякий раз, когда думала о сэре Оливере, и теперь лишь подняла голову и обвела грустным взглядом окрестности, но тут же насторожилась и громким шепотом приказала:

– Стой!

И затем мягче, но с такой силой в голосе, что этому невозможно было не повиноваться, произнесла:

– Идите сюда.

Из за розовых кустов, отгораживавших полянку от остального сада, медленно вышла леди Мод.

– Простите меня, – сказала она. – Я не собиралась подглядывать за вами, но… – ее губы дрогнули. – Я тоже хотела когда то того же самого: любить мужа и вместе с ним радоваться жизни. Кенорн…

– Это Хью, а не Кенорн, – твердо сказала Одрис, покосившись на мужа – не разбудили ли его разговором. Хью, однако, спокойно спал – его тело расслабилось в блаженном покое, голова повернулась лицом к ее животу, дыхание оставалось ровным и спокойным.

– Нет, – сказала леди Мод. Она не сводила глаз с Хью и по щекам ее текли слезы. – Я говорю о Кенорне – отце вашего мужа. Я хотела выйти замуж за него, а не за Лайонела. Кенорн был совершенно не похож на других Хьюгов. Он всегда улыбался и был добр… он был так добр со мной, когда я впервые появилась там – мне было тогда всего тринадцать, и я была перепугана до смерти, – ее губы вдруг поджались, и она раздраженно смахнула ладонью слезы с лица. – И когда он отказался жениться на мне, я тоже думала, что он пожалел меня – ведь я была так молода… Но ошиблась – у него была другая женщина.

Одрис не обратила внимания на сердитое замечание Мод. Она напряженно размышляла, пытаясь сопоставить то, что только что узнала о Кенорне, с тем, что знала о нем раньше. Кенорну предлагали жениться на леди Мод, а ведь первыми, как правило, женят старших сыновей.

– Присядьте рядом, – приказала Одрис рукой Мод и подождала, пока та уселась на траву: лицом к ней, но в некотором удалении. – Так, стало быть, сэр Кенорн, отец Хью, был старшим братом сэра Лайонела? – спросила она.

– Да, старшим. И у меня было богатое приданое, намного богаче, чем у той, другой женщины.

Итак, замок действительно принадлежит Хью. Отметив это, Одрис тут же задумалась об ином – на этот раз горечь, прозвучавшая в голосе собеседницы, не ускользнула от ее внимания, и она решила попытаться утешить несчастную женщину и, быть может, убедить ее более спокойно относиться к Хью.

– Все это давно в прошлом, – сказала она. – Было и прошло, и вам теперь лучше забыть об этом. Я понимаю, Хью оказался настолько похожим на отца, что вызвало у вас печальные воспоминания. Отвлекитесь от них, попытайтесь взглянуть на Хью непредвзято, и я уверена – вы его полюбите. Вот увидите, он очень обрадуется, когда узнает, что…

– Нет! – содрогнувшись с головы до ног, воскликнула Мод. – Он должен ненавидеть меня!

Одрис вспомнила, что слышала то же самое от леди Мод, когда пыталась успокоить ее в Хьюге.

– Миледи, – взмолилась она, – вы сами страдаете и заставляете страдать моего бедного Хью. Попытайтесь поверить, что бы там ни случилось в прошлом, Хью не станет…

– Нет, – повторила леди Мод, ее глаза сузились и остекленели.