— Слишком мало?

— Слишком много.

— Сколько, если не секрет?

— Двадцать штук — до, двадцать — после. Само собой, не в фантиках с медведём.

— Неплохо, — присвистнул Холин.

— Я тоже так считаю. Вот только с моей автобиографией это однозначно пожизненное. А еще жизнь учит, что в таких случаях от аванса до получки редко дотягивают. Чаще ноги протягивают… В общем, считай это просто информацией к размышлению. Похоже, в нашем городке собираются завалить кого-то серьезного. И очень скоро. Этот, который заказчик, сказал, что времени на подготовку — меньше недели. Мол, потому и сумма такая. Типа, надбавка за срочность.

— Ну спасибо тебе, дружище. Как говорила вдова Сусанина: «Да, умел Ваня завести!» Слушай, а заказчик не оставил контактов? На случай если вдруг передумаешь?

— В наших кругах это не принято. Это как в детском саду, помнишь? Первое слово дороже второго?

— А вот эти твои хорошие люди, они…

— Их просто попросили о консультации. Заказчика они не знают. Да если б и знали…

— А сам как мыслишь, есть сейчас в Питере люди, которые могли бы подрядиться?

— Не готов сказать. Молодежь я вообще не знаю, а из старой гвардии… Потап в завязке, ему сейчас не до того — рак у него нашли. Крепкому еще сидеть, и сидеть крепко. Дёмочка в бизнесмены подался… Кто там у нас остается?… Зеча? Вот разве что Зеча. Он ведь под Литвой ходил, а теперь вроде как без работы остался. Когда того чуть ли не со всей братвой повязали. Ну да ты и сам наверняка в курсе.

— Как-как ты сейчас сказал? — обалдело уставился на Бузу Холин…

Парголово,

3 августа 2009 года,

понедельник, 19:50 мск

Отца Михаила — настоятеля небольшой, но очень уютной и тихой церквушки, стоящей в самом центре старого кладбища, в Парголово, любили и уважали все, включая местных ортодоксальных атеистов. Он ревностно служил и Богу, и людям, практически не оставляя времени на себя, а в наши дни такого рода подвижничество встретишь нечасто. Даже в среде священнослужителей. Потому как Рынок, он же Гидра Капитализма, что тот змей-искуситель — в знаках отличия не разбирается.

Пять лет минуло с тех пор, как отец Михаил был переведен сюда настоятелем, и некогда полуразрушенный храм восстановили, и теперь он смотрелся нарядно и даже празднично. А совсем скоро, когда реставрационные фасадные работы южной церковной стены завершатся и давно мозолящие глаза прихожанам леса будут разобраны, церквушка станет просто как с картинки…

…Вечерняя служба закончилась, но люди не спешили расходиться. Несмотря на позднее время среди них присутствовало довольно много детей. Худощавый седовласый отец Михаил, волосы которого были стянуты в хвост обычной резинкой, стоял в окружении плотного людского кольца, где каждый норовил обратиться к нему с каким-то вопросом. Те, кто пришел на исповедь, чинно выстраивались в очереди. Очевидно, среди исповедовавшихся имели место какие-то особые предпочтения, потому что к одним священникам очереди были длинные, а к другим — короткие. Если обратиться к земной жизни, аналогия с известным следственным действием напрашивалась сама собой: ведь на допросе подследственные также интуитивно выбирают для себя доброго, как им кажется, следователя.

Самая большая очередь выстроилась к диакону Алексию. Прежде чем подойти к столику, за которым стоял этот строгий человек в монашеском облачении, каждый оборачивался и кланялся ожидающим. Для одних исповедь кончалась быстро. Другие, напротив, шептались очень долго, прежде чем диакон накрывал их головы епитрахилью и, сотворив крестное знамение, произносил молитву.