Наконец, все страждущие были выслушаны и вознаграждены, и храм потихонечку опустел. Диакон Алексий, в обязанности которого, помимо прочего, входила ответственность за противопожарную безопасность, отправился совершить последний на сегодня обход, а отец Михаил устало поднялся в свою маленькую — шесть шагов в длину и четыре в ширину — комнатушку, дабы утолить жажду, переоблачиться в мирское и хоть немного отдохнуть.

Но не удалось. Побыть. Уже через несколько минут в дверь комнаты настойчиво постучали.

— Минуточку! — крикнул настоятель, ускоряясь и довершая перевоплощение в «штатского». — Алексей Андреевич, это вы? Входите, прошу вас! — В комнатушку вошел диакон Алексий с белым как мел лицом. — Присаживайтесь… Э-э, да на вас лица нет. Что-то случилось?

— Случилось, отец Михаил, — отчаянно пролепетал тот, покорно присаживаясь на краешек кресла. — Опять они!

— Кто они?

— Сатанисты, прости Господи! — Диакон мелко перекрестился и протянул «старшему по званию» какую-то бумажку. — Вот, обнаружили среди записок на молебен.

Отец Михаил надел очки, развернул бумажку и вполголоса зачитал:

«…Цитадели моей веры и любви к Дьяволу над людским морем владычиствуют. Скалы чести моей и гордости раздерают покровы небес. Природа моя живет, чтобы возвеличивать Сатану. Всегда и везде мои черные корни прорываются. Меж языков пламени я ветер Хаоса бессмертный, который веет».

— М-да, целых две орфографические ошибки в столь малом тексте. Многовато… А знаете, Алексей Андреевич, что за текст здесь процитирован?

— Не знаю. И знать не хочу! — страдальчески отмахнулся диакон.

— Авторство его принадлежит некоему Валентину Скавру. Из современных отечественных идеологов сатанизма он, пожалуй, самый популярный. Эдакий, знаете ли, инфернальный постмодернист. Примитивный, а посему весьма привлекательный для людей недалеких.

— Позвольте, я немедленно сожгу эту пакость!

— Не стоит. Прибережем это послание, вместе с другими прочими, для сотрудников милиции. Кстати сказать, судя по количеству ошибок, эти записки пишет один и тот же человек. Впрочем, слабая грамотность в наши дни, к сожалению, явление весьма распространенное.

Настоятель расстегнул молнию на боковом кармашке своей сумки и убрал послание двоечника-статаниста. Затем подошел к висящему в углу рукомойнику и стал тщательно мыть руки.

— Ой, да что эта милиция может?! — развил между тем правоохранительную тему диакон. — Вон, когда в прошлом месяце на кладбище животину несчастную убили да на могильном кресте распяли, вызывали мы их. И что? Приехали, пофотографировали и уехали. Даже протокола составлять не стали. С административными нарушениями, говорят, это к участковому обращайтесь.

— Так и сказали, «административное правонарушение»?

— Слово в слово. Дескать, налицо жестокое обращение с животным, повлекшее его гибель. А про осквернение могилы православной никто и не заикнулся… Зато журналистам раздолье — в Интернете больше десятка публикаций.

— Неужто больше десятка? — отчего-то заинтересовался отец Михаил. — Алексей Андреевич, будьте любезны, распечатайте мне, при случае. Хочу самолично ознакомиться.

— И нужда вам эдакие скверности читать? — вздохнул диакон. — О-хо-хо, и за что ж такие беды именно нашему храму? В других приходах давненько ничего подобного не наблюдалось. А у нас просто напасть какая-то.