Улыбнувшись, она взяла у меня тарелку и поставила на свой поднос.

— Ты рискуешь разбиться из-за… — она бросила взгляд на тарелку, — сэндвича с индейкой. Я помогу тебе, если подождешь минутку.

— Спасибо, — вздохнул я с облегчением.

Я проковылял в сторону и стал ждать, пока тот же парень с явным недостатком мотивации сделает сэндвич и ей.

Через несколько часов (хотя я, возможно, немного преувеличиваю) на наших подносах были два сэндвича, чипсы, печенье, мое молоко и ее диетическая кола.

— Кажется, я вижу свободный столик вон там, в соседнем штате, — пробормотал я, хромая вперед. Я отодвинул тяжелый деревянный стул, освобождая парковочное место для Кори, которая везла поднос с нашей добычей. — Иисус, Мария и Матерь Божья! — Я рухнул на стул и опустил голову на руки. — Это заняло у нас всего-то в семь раз больше времени, чем должно было.

Кори протянула мне мою тарелку.

— Недавняя травма, правильно я понимаю? — спросила она, беря в руки свой сэндвич.

— Неужели так бросается в глаза? Получил ее неделю назад на хоккейной тренировке.

— Хоккей, говоришь? — Ее лицо приобрело странное выражение.

— Типа того. Видишь ли, я сломал ногу не во время игры в хоккей, что было бы логично, а упав на скалодроме.

У Кори от удивления вытянулось лицо.

— Веревка порвалась?

Не совсем.

— Может, и не было никаких веревок. И может, это было в два часа ночи. — Я поморщился, потому что не очень-то приятно рассказывать красивой девушке, какой ты идиот. — А еще, возможно, я был пьян.

— Значит, ты даже не можешь рассказывать всем, что пал в неравном бою за шайбу?

— Ты любишь хоккей, Каллахан? — Я удивился.

— Вроде того. — Она беспокойно ковырялась в тарелке с чипсами. — Мой отец — школьный тренер по хоккею. А мой брат Дэмиен в прошлом году был в старшем составе твоей команды.

— Ничего себе! Так ты младшая сестра Каллахана?

Она улыбнулась, и ее глаза засияли. У нее была сногсшибательная улыбка, а лицо раскраснелось, как будто она только что пробежала пятикилометровый кросс.

— Все так.

— А я сразу понял, что ты крутая. — Я сделал глоток молока.

Она взяла в руки сэндвич.

— Перелом, наверное, сильно болит, раз всего неделя прошла.

Я пожал плечами:

— Терпимо. Сраные неудобства куда хуже: мне нужно полчаса, чтобы одеться, а принять душ вообще нереально.

— У тебя это хотя бы временно.

— Блин, Каллахан, сижу тут и ною про двенадцать недель в гипсе. — Я положил свой сэндвич. — Чувствую себя полным засранцем.

Она вспыхнула:

— Нет, я ничего такого не имела в виду, клянусь! Если ты не можешь немного пожаловаться, то и мне нельзя.

— Почему?

Похоже, я только что доказал: у нее есть полное право жаловаться, особенно когда вокруг такие идиоты, как я.

Кори вертела в руках салфетку.

— После несчастного случая со мной родители отправили меня в группу поддержки для людей с травмами позвоночника, из-за которой я, собственно… — Она развела руками над своими коленями. — В общем, там у всех вокруг оказалось гораздо больше проблем с подвижностью, чем у меня. У многих были парализованы руки, многие не могли самостоятельно есть, не могли повернуться на другой бок в кровати. Они не сумели бы самостоятельно выбраться из дома, охваченного огнем.