— Проглотите, — приказывает она, протягивая ему таблетку. — Смотрите, товарищ полковник, не будете слушать, доложу командующему. Вы ведь обещали ему выполнять режим.

Канашов морщится не то от боли, не то от упреков, но возражать бесполезно. И он, покорно положив таблетку в рот, жует и смотрит в карту.

— Николай Тарасович, иди сюда.

Бурунов склоняется над картой, исчерченной красными и синими дужками, змейками со стрелочками, гребешками, крестиками, извилистыми линиями. Толстые синие клинья с ромбиками — вражеские танковые войска — идут в направо лении Орла. В них с правого фланга булавочными красными стрелками вонзаются направления контратак наших подразделений, они должны отвлечь главный удар врага.

— Полк Загуляева займет исходное положение от балки до высоты 120,7, — говорит тихо Канашов. — В этом полку наберется людей до батальона. Полк Кленова, точнее — там две роты, оставляю в своем резерве… Вот в этой роще, у железнодорожного моста, — показывает он кончиком карандаша на карте. — Твой полк по численности самый большой в дивизии и самый сильный по вооружению. Стало быть, тебе придется наносить главный удар во фланг противника. Ты подумай и доложи решение…

Бурунов подошел к Канашову. Длинно, задерживаясь на второстепенных деталях, он доложил решение. Канашов не терпел таких докладов и обычно прерывал командиров, делая им замечания. Но доклад Бурунова выслушал до конца.

— Вот две лесные тропинки, — указал карандашом Бурунов. — По-моему, надо нанести удар справа и перерезать шоссейную дорогу, а слева отвлекать немцев небольшими силами. Создам видимость наступления. Разрешите начать выдвижение батальонов в исходное положение для атаки?

— Действуй. Завтра с утра — атака. Надо тебе встретиться с командиром соседнего полка. Там командует сейчас капитан Загуляев.

— Эх, Михаил Алексеевич, вот бы мне полдюжины танков, можно было бы попугать немца…

— А у тебя же тракторные тягачи есть. Пусть ночью ползают по дорогам…

— Хорошая идея, Михаил Алексеевич, но у меня один.

— Три я тебе дам. И хватит… Первый бой, который ты организуешь сам… Это тебе экзамен на командира полка. Выдержишь — пошлю учиться в академию.

4

Дивизия подготовилась к наступлению. Кругом ни единого признака жизни — мертвая тишина. Лишь изредка взвиваются в воздух немецкие зеленовато-белые ракеты, освещая все мертвенно-бледным холодным светом. Обнаженный лес почернел, притаился в ожидании, сливаясь с предрассветной мглой. На востоке чуть приметно светлеет небо, и постепенно все вокруг приобретает более ясные очертания. В долинах и оврагах клубится легкий сизо-молочный туман.

По щелям, окопам и оврагам, на огневых позициях скрытно расположились и замаскировались бойцы.

Все с нетерпением ждут конца этого томительного, выматывающего душу затишья.

В небе заурчал немецкий самолет-разведчик. Он идет высоко, его не видно, и только доносится злое урчание мотора.

Вдруг тишину раскололо несколько взрывов на дороге, огибающей лес. Это немцы начали обстрел, предполагая, что оттуда начнется наше наступление.

«Значит, недаром ночью ползали наши тракторные тягачи», — радуется Бурунов.

На наблюдательный пункт пришел Канашов.

Пока вражеская артиллерия ведет огонь, разведчики и наблюдатели засекают огневые точки немцев и передают эти данные.

— Новый артиллерийский дивизион пришел на рассвете, — докладывает Бурунов. — Боялся я, что не успеют подготовиться к бою.

— Сколько у них?

— Семь орудий.