Но в результате наших сокрушительных ударов последних недель у русских, возможно, уже не хватит сил для оказания решительного сопротивления…»

Мильдер встал, давая понять командующему, что он ознакомился с директивой.

— Прошу, господин генерал, подойдите сюда, к карте, — попросил его Паулюс. — Вам предстоит выполнить следующую задачу. Как только ваш танковый корпус пройдет плацдарм, армейский корпус обеспечит его южный фланг. Для этого вашему корпусу надо переправиться через реку Россошка между Ново-Алексеевской и Большой Роосошкой, занять холмистую местность западнее Сталинграда и, продвигаясь на юго-восток, соединиться с наступающими с юга подвижными соединениями соседней армии.

Мильдер смотрел на карту и читал задачу корпуса. Ему надо было овладеть центральной и южной частями Сталинграда, затем нанести удар с северо-запада, ворваться в северную часть города и захватить ее. Паулюс постукал указкой по карте и сказал:

— На цепи холмов юго-западнее Ерзовки и южнее реки Большая Прачевая выставите заслоны для обеспечения от ударов с севера. При этом поддерживайте тесное взаимодействие с подходящим с запада армейским корпусом. День и время начала наступления будут указаны вам, господин генерал, в особом приказе. Итак, еще один решительный прорыв к Волге, и Сталинград падет. Помните, что ваш корпус действует на главном направлении. Он должен протаранить путь для всей шестой армии.

Мильдер не мог сдержать восторга.

— О, наконец-то мы успешно завершим гениальный план фюрера. С падением Сталинграда и завершением операций на Кавказе русские непременно запросят мира…

Паулюс окинул изучающим взглядом Мильдера.

— Прошу вас не увлекаться действиями танковых частей. На случай, если русские и попытаются отбросить нас от Сталинграда контратаками, нам не сдержать их одними танками. За вами наступают пехотные дивизии, и вы должны будете установить с ними тесную связь.

Как Мильдер ни восторгался высоким доверием, оказанным ему лично и его корпусу, однако он остался глубоко убежденным в том, что в приказе командующего имеются недостатки. Но гордость, самолюбие и дисциплина не позволяли ему не только говорить, но и намекать командующему об этом. «Конечно, все будет зависеть прежде всего от самих войск», — размышлял он.

Опыт борьбы на Восточном фронте заставил его думать и о том, что нельзя не считаться с противником. Он спрашивал самого себя: «Намерено ли советское командование удерживать Сталинград или оно сдаст нам город, как это случалось до этого со многими другими крупными городами?» И весьма затруднялся ответить на этот давно волновавший его вопрос.

2

На рассвете 21 августа после артиллерийского и бомбового удара, обрушившегося на позиции советских войск на левом берегу Дона у хутора Вертячего, 6-я армия Паулюса форсировала реку.

Танковый корпус Мильдера являлся ударным кулаком 6-й армии. Он повел стремительное наступление с захваченного плацдарма. К вечеру того же дня корпус вышел к Волге у села Рынок, севернее Сталинграда.

Так вот она, Волга, тот заветный рубеж, которого ему, Мильдеру, удалось достичь со своим корпусом!

Удар корпуса был направлен на Центральный вокзал. Сокрушительная сила танковой брони и огня сметала все на своем пути. Казалось, теперь ничто не сдержит этого удара и советские войска будут раздавлены и сброшены в Волгу.

Вслед за танками в Сталинград ворвались машины с немецкой пехотой. Солдаты и их командиры были уверены, что русские войска теперь наверняка сдадут город и что можно по праву победителей поживиться богатыми трофеями.