На рассвете группу Ежа разбудил шум частой перестрелки со стороны Волги. Еж послал одного из бойцов в разведку, и тот вскоре прибежал, радостно крича:

     — Товарищ лейтенант, товарищи, там наши. Моряки десантом высадились. Немцы отступают по Набережной улице.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

1

     Приемная командующего бронетанковыми войсками представляла собой большую продолговатую комнату. Мягкий матовый свет. Массивный резной дубовый стол, покрытый зеленым сукном. На стене карты театров военных действий. У стен, параллельно письменному столу, мягкие кресла. Канашов вошел и доложил генералу армии. Тот сидел и что-то писал, но, когда услышал его голос, слегка прищурился и, выйдя из-за стола, пожал ему руку.

     — Итак, товарищ Канашов, мы решили вас послать заместителем командира танкового корпуса. Как вы на это смотрите?

     Генерал армии, не по годам молодой, с приятным лицом, наклонил голову влево. Для Канашова все это было неожиданным: и вызов сюда, в Москву, и эта новая должность.

     — Я солдат. Куда пошлют, там и буду служить. Постараюсь оправдать доверие.

     — Мне, товарищ Канашов, приходилось встречаться с вашими статьями в военных журналах, Чувствуется, что вы остро ставите многие вопросы тактики и использования боевой техники в современной войне. И эта ваша последняя статья о применении танков непосредственной поддержки пехоты. Нельзя не согласиться с вашей точкой зрения. Распыление или равномерное использование, танков в наступлении приводило наши войска, как правило, к неудачам. Таково мнение боевых офицеров и официальное — Генштаба. Опыт наступательных боев под Москвой и на ряде других фронтов заставил Генштаб ввести в действие новое Наставление по боевому применению танковых войск.

     Вполне согласен с выдвинутыми вами положениями, отмечающими серьезный недостаток в использовании танков НПП (непосредственной поддержки пехоты). Вы правы, что пока еще неумело организуют взаимодействие с танками, артиллерией и саперами. И что досаднее всего отметить, прошло более полугода с момента выхода этого наставления, а мы до сих пор еще не можем преодолеть эти недостатки. Они повторились, к сожалению, и в Харьковской операции в летней кампании тысяча девятьсот сорок второго года.

     — По-моему, товарищ генерал, это все еще, «отрыжки» наших предвоенных взглядов. К тому же перестройка проходит в тяжелых военных условиях. До сих пор мы наблюдаем такую безотрадную картину: танковые части направляются на фронт, не имея полного штата и достаточного количества боевых машин. Танкисты прибывают в действующие войска без должной боевой подготовки.

     Генерал армии сидел, задумавшись и изредка делал какие-то пометки в блокноте.

     — Теоретическая подготовка наших танковых да и общевойсковых командиров, прямо скажу, еще слабая. Как вы думаете?

     — Был у меня, товарищ генерал, такой случай, когда наша армия наносила контрудар на Сталинградском фронте. Прислали ко мне в дивизию для поддержки батальон танков. Знакомлюсь с командиром батальона, майором Кобылкиным. Разговорились по душам, а он танки видал издалека. Сам кавалерист, командовал эскадроном, в батальон прислали ему командиров рот, призванных из запаса. Служили они в танковых частях еще в тысяча девятьсот тридцать пятом году: Немного изучали танки БМ-4, а пришли воевать на Т-34. Откуда им толком знать боевые возможности этой замечательной машины? И опыта у них в этой войне никакого.