Как раз сейчас Алеку вспомнилась фраза отца: «Единственный способ излечить невежество — признаться в нем».

И Алек, тяжело вздохнув, сказал:

— Мистер Ньюкирк, я понимаю, что Земля круглая. Но я по-прежнему не могу уяснить смысла этого вашего изгиба по окружности.

— Это все яйца выеденного не стоит, если иметь перед собой глобус, — сказал Дилан, отодвигая тарелку. — В штурманской он как раз найдется. Надо будет как-нибудь прокрасться туда, в отсутствие офицеров.

— Очень здравая мысль, — откликнулся Алек, отворачиваясь от окна со сцепленными за спиной руками.

— Стыдиться тут, принц Александр, совершенно нечего, — успокоил его Ньюкирк. — С меня самого при прокладке курса семь потов сходит. То ли дело мистер Шарп: о секстантах знал, наверное, все еще до того, как поступил на службу.

— Не все столь везучи, — заметил Алек, — не у всех нас отцы авиаторы.

— Отцы? — Ньюкирк с озадаченным видом повернулся от окна. — А разве то был не ваш дядя, мистер Шарп?

Бовриль тихонько пискнул, запуская коготки Алеку в плечо. Дилан же промолчал. Он редко заговаривал об отце, погибшем у него на глазах.

Тот трагический случай, судя по всему, все еще не отпускал Дилана, и огонь был единственном, чего он побаивался. Алек мысленно обложил себя «думмкопфом». И зачем было этого человека упоминать? Неужели все еще злоба грызет за то, что Дилан управляется со всем лучше его, Алека?

Хотелось извиниться, но в этот момент снова ерзнул Бовриль и подался вперед, глядя в окно.

— Зверок, — пискнул лори проницательный.

В поле зрения плавно возникла черная крапинка, трепещущая в пустынной синеве. По мере приближения она оказалась достаточно большой птицей — куда крупнее соколов, нарезавших круги вокруг воздушного корабля в горах несколькими днями ранее. Судя по размеру крыльев и лап, явно хищник, хотя порода была Алеку точно неизвестна. Птица направлялась прямиком к кораблю.

— Мистер Ньюкирк, вам эта птица не кажется странноватой?

Ньюкирк повернулся к окну и поднял морской бинокль, все еще висящий на шее с утренней вахты.

— Угу, — сказал он секунду спустя. — Кажется, это имперский орел.

Сзади спешно скрипнули ножки стула, и у окна появился Дилан, козырьком держа над глазами обе руки:

— Ух ты! И точно: двуглавый! Но эти империалы доставляют послания от самого царя…

Алек покосился на Дилана, думая, что ослышался. Как так, две головы?

Орел подплыл ближе, мелькнув мимо иллюминатора позолотой оперенья, вспыхнувшей под утренним солнцем. Бовриль, наблюдая все это, захихикал мелким бесенком.

— Он сейчас, наверное, на мостик? — полюбопытствовал Алек.

— Ага. — Ньюкирк опустил бинокль. — Важные сообщения направляются прямиком к капитану.

Сумрачное настроение Алека осветил робкий луч надежды. Русские — союзники британцев, соратники-дарвинисты, разработавшие мамонтин и гигантских боевых медведей. Что, если царю нужна сейчас помощь против армий жестянщиков и орел прилетел с прошением повернуть корабль обратно? Право, уж лучше стужа на русском фронте, чем пустое времяпрепровождение в этом вакууме бездействия.

— Мне нужно знать, что в том послании.

— Прекрасно, — фыркнул Ньюкирк. — Почему бы тебе самому не отправиться и не расспросить капитана?

— Ага, — кивнул Дилан. — А заодно попроси его выделить мне каюту потеплей.