– Ты колеблешься, сын мой, – змеей вполз в его сознание ужасный голос, лишавший силы воли и способности мыслить. Этот голос в последние четыре или пять недель полностью овладел его сознанием. – Я вижу, мои подозрения оправдываются, Думи‑и‑и‑тру‑у‑у... У тебя очень сильная воля. Хорошо! Очень хорошо! Сила воли означает сильное тело, а сильное тело – это кровь! В твоих жилах, сынок, течет сильная кровь. Такая кровь у твоего народа.

Волк снова зарычал, и Думитру, спотыкаясь, пошел за ним. Юноша понимал, что ему следует бежать отсюда куда глаза глядят, ломая в темноте кости, бежать, ползти, лишь бы подальше от этого места. Но он был совершенно лишен воли и сил и не способен сопротивляться этому зловещему голосу. Как будто он дал клятву, которую не в силах был нарушить, или исполнял волю предков, которая была священна.

Ведомый звучавшим в голове голосом, он неуверенно бродил среди поваленных плит и покосившихся каменных столбов, на четвереньках разгребая опавшие листья, соскабливая с них сырой лишайник и отбрасывая в сторону мелкие камешки, упавшие со скалы. Наконец он нашел (вернее, голос указал ему) узкую плиту с вделанным в нее железным кольцом и легко ее поднял.

В лицо ударил зловонный запах, от которого закружилась голова. Он замер, скорчившись над черной бездной, из недр которой поднимался отвратительно пахнувший туман. Когда в его голове немного прояснилось, он начал медленно спускаться в кошмарную глубину. И вновь зазвучал голос:

– Сюда, сюда, сын мой... ниша в стене... факелы, веревки, спички завернуты в кожу... это лучше, чем огниво времен моей молодости... зажги один факел и возьми два с собой про запас... они тебе еще пригодятся, Думи‑йй‑итру‑у‑у...

Вниз вела каменная винтовая лестница. Думитру спускался по скользким ступеням, цепляясь за стены в тех местах, где ступени были полностью разрушены. Наконец он достиг неровного пола, усыпанного обломками каменной кладки, нашел еще один люк и продолжил спуск в гулко отзывавшееся эхом подземелье Все ниже и ниже – в зловещую и мрачную бездонную глубину, в преисподнюю.

Наконец он услышал:

– Прекрасно, Думитру, – произнес мрачный голос. Владелец его, казалось, улыбался, невидимо и жутко, но его ужасная радость нестерпимой болью отозвалась в мозгу юноши. На какое‑то мгновение Думитру удалось освободиться от странной власти. Он на секунду вновь стал самим собой – и понял, что стоит на самом пороге ада!

И снова чуждый разум словно клещами охватил его собственный. Неумолимый и безжалостный процесс, начавшийся около пяти недель назад, пришел к своему логическому завершению – его собственная сила воли мерцала где‑то в глубине сознания, как оплывшая, практически затухающая свеча. И вдруг:

– Оглянись вокруг, Думитру! Посмотри и познай наконец тайные труды своего властелина, сын мой!

Позади Думитру на ступенях каменной лестницы стоял огромный волк с горящими глазами. А перед ним... была могила колдуна.

Могила колдуна!

Вот о чем зганы слагали свои легенды, сидя темными ночами у костра С широко раскрытыми глазами, высоко над головой подняв факел, Думитру неуверенно двинулся через эти сохранившиеся реликвии безумия и хаоса Это был не тот хаос, который царил наверху в разрушенном замке Нижние, потайные, подвалы полностью сохранились и были покрыты полувековым слоем паутины и пыли. Нет, здесь властвовал хаос ума – вернее, безумия. Осознание того, что все это – дело рук человека или таинственных существ, о которых рассказывали легенды зганов Что же собой представляли эти секретные подземелья?

Каменная кладка была очень старой, поистине древней. Стены, кое‑где влажные, но не слишком мокрые, в некоторых местах носили следы связующего камень раствора, выступавшего между камнями Тонкие нити сталактитов свисали с высокого сводчатого потолка, а по краям, вдоль стен помещений, в тех местах, где редко ступала чья‑либо нога, возвышавшиеся над грубо обработанными и пригнанными друг к другу плитами пола сталагмиты образовывали небольшие возвышения, наросты.