– Не забывайте, – отведя американцев в сторонку, сказал им Гогошу, в то время как они собирались договариваться о плате за комнаты, – что эти люди – простые крестьяне. Они не так образованны, как я, и не привыкли к общению с иностранцами, городскими жителями и подобного рода людьми. Они мыслят более примитивно, подозрительны и суеверны. А потому позвольте мне договориться с ними. Что касается вас, то вы всего лишь любители горных восхождений. Нет, даже не то... вы просто праздно гуляющие туристы. И мы собираемся идти вовсе не на Зарундули, а на Металици.

– Какая разница, – спросил его чуть погодя Вульп во время еды, – между Зарундули и Металици?

– Вот это Металици, – ответил ему старый охотник, указывая поверх крыш поселковых домов на северо‑запад, туда, где позолоченные солнцем виднелись ту манные очертания горных вершин. – А Зарундули находятся сзади от нас. Они серые... всегда серые. Серо‑зеленые весной, серо‑коричневые осенью и просто серые зимой, и тогда еще белые, конечно. Замок расположен как раз вот за той полосой деревьев, что поднимается вверх вдоль заднего края скалы. И сам замок задней стороной прилепился к скале, а по другую его сторону тянется ущелье. Он был хорошо укреплен и поистине являлся надежным убежищем. В прежние времена проникнуть в него не было никакой возможности.

– Я имел в виду, – терпеливо стал объяснять Вульп, – почему местные крестьяне не должны знать, что мы идем именно туда?

– Я же сказал, они суеверны, – слегка поморщившись, ответил Гогошу. – Они называют эти вершины горами зганов, потому что этот кочевой народ особенно к ним привязан. Местные жители никогда не поднимаются в эти горы, и, вполне возможно, им не понравится, если туда отправимся мы.

– И причина тому – руины замка?

– Ничего не могу сказать вам точно, потому что не знаю, да, честно говоря, меня это и не интересует, – снова поморщился Гогошу. – Но позапрошлой зимой, когда я пытался подстрелить живущего там волка... эти люди стали шарахаться от меня, как от прокаженного. В этих горах обитает множество лис, которые постоянно совершают набеги на крестьянские хозяйства, но местные жители не охотятся на них. У них просто какой‑то пунктик на этом, вот и все. Деды и прадеды рассказывают своим потомкам таинственные и страшные истории о старом вампире, живущем в своем замке.

– Но они все равно увидят, что мы направились в ту сторону.

– Нет, потому что мы пойдем в обход.

– Но мы ведь не вторгаемся в какую‑нибудь запретную зону? – с беспокойством спросил Вульп. – Там нет военного полигона или чего‑нибудь в этом роде?

– О Господи, конечно, нет! – Гогошу уже начал раздражаться. – Я же сказал, что все дело в предрассудках! Не больше! Знайте, что до сих пор, если в этих местах кто‑то по необъяснимой причине умирает молодым, ему в рот кладут дольку чеснока, прежде чем забить крышку гроба. Да‑да, именно так! А иногда они делают и нечто большее! А потому давайте оставим этот разговор, пока я и сам не начал бояться Договорились?

– Я все время слышу это слово – зганы, – вступил в разговор Сет Армстронг – А что оно означает? Гогошу понял его вопрос без перевода.

– По‑немецки это будет “Zigeuner”, так? А здесь их называют зганами. Кочевники! Люди дорог!

– Цыгане, – сказал, кивая, Вульп. – Мой народ.

Он обернулся и начал вглядываться в желто‑туманный мрак верхнего этажа деревенской гостиницы, как бы проникая взглядом сквозь комнаты, расположенные за лестницей, и дальше – сквозь наружную стену здания. Казалось, никакие преграды не способны были помешать ему видеть серые горы Зарундули, возвышающиеся в нескольких милях от поселка и сурово глядящие в свою очередь на него, в то время как он сидел, обернувшись к ним лицом.