‑ К сожалению, не могу вам помочь, я не курю, ‑ извинился антиквар.

Комиссар наконец нашел зажигалку в кармане пиджака, обозрел ее так, как будто видел впервые, закурил, положил зажигалку обратно.

Прежде чем заговорить, мельком взглянул на Серравалле. Над верхней губой у антиквара выступил пот.

‑ На чем я остановился?

‑ На том, что женщина была очень привязана к любовнику.

‑ Ах да. К сожалению, наш герой имел одну вредную привычку. Он играл, играл по‑крупному, в азартные игры. Три раза за последние три месяца его заставали в подпольных игорных домах. Однажды, представьте себе, он попал в больницу, так его избили. Он сказал, что на него напали грабители, но полиция предполагает ‑ повторяю: предполагает, ‑ что это было предупреждение из‑за долгов. В любом случае положение нашего героя, который продолжает играть и проигрывать, становится все более затруднительным. Он рассказывает все любовнице, и та пытается ему помочь как может. Ей пришла в голову идея построить здесь, на Сицилии, дом, потому что ей нравились эти места. При сложившихся обстоятельствах строительство приходится как нельзя кстати: преувеличивая расходы, ей удается выручить для любовника сотню миллионов. Проектируется сад, возможно, бассейн: еще один источник левых денег. Но это оказалось каплей в море, тут двести‑триста миллионов не помогут. В один прекрасный день синьора, для удобства назовем ее Микелой…

‑ Одну минуту, ‑ прервал его Серравалле со смешком, который хотел сделать язвительным, ‑ а как же звали вашего героя?

‑ Ну например, Гвидо, ‑ ответил Монтальбано так, как будто это не имело никакого значения.

Серравалле нахмурился, мокрая от пота рубашка прилипла к груди.

‑ Вам не нравятся эти имена? Можем назвать их Паоло и Франческа, если желаете. Все равно суть дела не изменится.

Он подождал, что скажет Серравалле, но так как антиквар не открыл рта, продолжал:

‑ Однажды в Вигате Микела знакомится со знаменитым скрипачом, который ведет замкнутый образ жизни. Они сразу проникаются друг к другу симпатией, и синьора рассказывает маэстро, что у нее есть старинная скрипка ‑ наследство от прадедушки. Думаю, что шутки ради Микела показывает ее маэстро, и тот с первого взгляда понимает, что перед ним инструмент необыкновенной ценности в плане музыкальном и денежном. Что‑то больше двух миллиардов. Когда Микела возвращается в Болонью, она рассказывает любовнику эту историю. Если все действительно так, как сказал маэстро, скрипку можно продать за хорошую цену; муж Микелы видел ее всего один‑два раза, никто не знает ее реальной стоимости. Достаточно подменить ее, положить в футляр любую другую скрипку, и бедам Гвидо наконец‑то придет конец.

Монтальбано замолчал, побарабанил пальцами по футляру, вздохнул.

‑ А теперь самая неприятная часть, ‑ сказал он.

‑ Ну, ‑ сказал Серравалле, ‑ тогда вы расскажете ее мне в другой раз.

‑ Мог бы, но в этом случае вы должны будете приехать сюда еще раз или мне придется поехать к вам в Болонью. Слишком хлопотно. И коль уж вы так любезны и слушаете меня с таким вниманием, хоть и умираете от жары, я объясню вам, почему считаю эту часть, которую собираюсь рассказать, самой неприятной.

‑ Потому что речь пойдет об убийстве?

Монтальбано вытаращил глаза:

‑ Вы полагаете, из‑за этого? Нет, к убийствам я уже привык. Я считаю, что это самая скверная часть, потому что мне предстоит оставить конкретные факты и проникнуть в мозг человека, в его мысли. Писателю это далось бы легко, но я простой читатель, из тех, кто верит хорошим книгам. Простите мне это отступление. Тогда наш герой начинает наводить справки о маэстро, о котором ему говорила Микела. И выясняет, что тот не только виртуоз и мировая знаменитость, но еще и знаток истории скрипки. В общем, девяносто девять шансов против ста, что он не ошибся. Однако нет сомнений, что, если предоставить все Микеле, дело затянется надолго.