-  У меня только двести пятьдесят.

    -  К сожалению, я, как простой чревовеща-тельный бас, тоже не могу пойти на уступки. Всего один раз я уступил одному своему доброму знакомому. Это случилось около двухсот лет назад. Мне как раз исполнилось двадцать четыре тысячи, и я, еще совсем зеленый, принимал всего лишь двенадцатого своего клиента в жизни. На дворе стояла жгучая осенняя погода. Как раз один из немногочисленных дней этого времени года, когда солнце жарит во всю силу, а ртуть в термометрах поднимается выше пятидесяти градусов.

    -  Хорошо! - взвыл Сысоич. - Двести семьдесят пять! Только замолчи наконец!

    -  Четыре, - поправил Миша. - Мне лишнего не надо.

    -  Да хоть три! Сева, займи пятнашку.

    -  Постойте. Занимать деньги у людей категорически запрещено. Куда у вас смотритель смотрит (извините за тавтологию, граждане)?

    -  В пол, - ответил граф. - Он спит.

    -  Ого. Зачем надо было ронять на него полки с книгами? - воскликнул бас Миши Кретчетова из-под Севиного стула. Мой лопоухий друг вздрогнул.

    -  Она сама на него свалилась. Продолжим разговор о цене…

    -  Постойте, господа, а вы разве не знаете, как вернуть ему память?

    -  Не знаем, - сказал Ирдик, - и знать не хотим. И так хорошо.

    Но Миша Кретчетов его не услышал.

    -  Совершаю добро бескорыстно! Будете в аду, отметите в моем личном деле! - довольно произнес он. - Это же элементарно. Делаем так…

    И в это время Дидро открыл глаза…

    2

    Маленькому лысому Нефилософу можно было только позавидовать в плане сдержанности и ясной оценки обстановки.

    Он не стал удивленно озираться по сторонам и спрашивать: «Где я?» - он не зашелся в истерике, требуя, чтобы его вернули, откуда взяли, а сразу сделал страшное лицо, выпучил глаза, надул губы и заорал дурным голосом:

    -  Что вы себе позволяете?! А?! Опрокидываете на частных лиц полки с книгами, а затем творите черт знает что?!

    -  Дидро, ты чего несешь? - изумился Сы-соич, - Да я ж… да мы же ж… да как же ж… Мы без тебя, если хочешь знать, шагу ступить не смели. В книгу твою то и дело заглядывали…

    -  В какую книгу?!! Вот в эту книгу?!! - Дидро подскочил, гневно потрясая томом «Философии». - Да как вы смели лапать своими грешными лапищами святая святых? За одно это вас можно и нужно расстрелять на месте без права помилования!

    -  А у меня рук нет, - нашелся Сарь.

    -  Тем более!! Мало ли чем ты открывал книгу! - Дидро оглядел комнату мрачным немигающим взглядом, словно старался запомнить всех, кого впоследствии предаст анафеме. На его лысом лбу выступили блестящие капельки пота, шея покраснела.

    -  Вот что вы у меня получите, а не гонорар! - сказал он, отдышавшись, и, подскочив к графу Яркуле, ткнул ему под нос кукиш. То же самое он показал и Ирдику. Джинн брезгливо отстранился. Дидро же на этом не остановился. Прижав книгу к пузу, он забрался на стул и заорал еще громче:

    -  Ну-с, посмотрим, как вы соблюдали Букву Закона! Молитесь, чтобы это были не слишком Тяжкие проступки, иначе…

    Дидро положил книгу на колени и раскрыл ее ровно посередине. В потолок ударила струя белого света и растеклась по нему, явно не собираясь срываться вниз. Окунувшись в свет головой (Дидро стал похож на какого-то лысого демона из мультфильма), он послюнявил указательный палец и стал водить по строчкам, громко зачитывая:

    -  Итак! Статья триста двадцать шестая бэ.