|
Она тут же побежала за барышней, потому что при таком поспешном отъезде она не получит платы, а вещей тоже не осталось: но за ручьем, который уносил барышню, она поспеть не могла. Терра рассчитался с девушкой, за приплату она даже согласилась позвать на помощь других сердобольных людей. *** Он уехал немедленно, покинув на чужбине останки сестры. Он решил, что ни одна земля не будет ей легче или тяжелее, чем эта случайная земля. Каждый ком глины люди называли родиной и потому сейчас повсюду собирались вгонять куски железа в этот ком или взрывать его на воздух. Весть, что война неминуема, застигла его в пути. Он едва осмыслил ее. Она лишь во сто крат усилила горечь утраты одного существа - его сестры. Сестра открыла полосу смертей, лишь за ней должны были последовать все. Массами, массами, - но ведь каждый знал только свою смерть. И все сопровождалось словами. Как мучился он своими собственными пышными разглагольствованиями с монахом - в самый ее смертный час! "Пока ты щеголяешь громкими фразами, навстречу уже плывет труп. О жалкий обман всей нашей жизни! Кичливые фразы - и такие убогие судьбы!" Те большие проблемы, которые он намеревался разрешить, были ему не по плечу. Он носился со своим миросозерцанием; но его поколение не созерцало мир, а разрушало его. "И я хотел помешать ему, в этом была вся моя жизнь. Всегда одна цель: был ли я заведующим рекламой, адвокатом для бедных или крупным промышленником и другом рейхсканцлера. Я лгал и обманывал, чтобы спасти людей от самих себя, но убивать я не согласен. Чаша моего терпения переполнилась. Пусть они уничтожают друг друга, если в том их счастье, если для их счастья нужны катастрофы, а за краткие просветы в своей истории они отплачивают не иначе как периодами озверения. Не убий!" Тут он понял, что мыслит словами монаха, который там, в горах, молился за него, дабы он не убивал. Но ему нужно убить. Решено было, чтобы пал один, - пал вместо многих. Толлебен должен быть уничтожен до начала кровопролития. Оно могло быть остановлено этим. Поднять знамя! Те, что хотели кровопролития, уже подняли свое; в Париже пал тот <См. прим.>, "кто в течение одной ночи был мне братом". Невинен - Толлебен? Невинных не существует; каждый из тех, кто на виду, должен ждать возмездия. Толлебен ждал возмездия за всех своих предшественников, за всех действующих, за всех живущих, за все человечество и его деяния. Он ждал и был готов. "Смерть палача избавляет от жертв". Когда поезд подходил к Берлину, голову Терра гвоздила одна эта мысль. Монах там, в горах, наверное, перестал молиться. "Смерть палача..." Поезд остановился; покорные зову, на дебаркадере стояли Куршмид и Эрвин Ланна. Испуганным шепотом Эрвин спросил: - А Леа? - Шлет привет, - сказал Терра, ужаснувшись, что ни разу за все последние тяжкие минуты, ни разу она не вспомнила этого любящего человека. - Вы, вероятно, поняли, граф Эрвин, что именно нам предстоит обсудить? - Бережно, как говорят с живыми, говорил он с этим несчастным, чья большая любовь оказалась так бессильна. - У вашей сестры, граф Эрвин, от вас нет тайн. А то, что она не высказывает, вы угадываете. Нам, господа, остается договориться насчет технической стороны нашего предприятия. Они до тех пор колесили втроем в автомобиле по пустынным в этот утренний час улицам, пока все не было решено. - Надеюсь, господа, что вы оба не пострадаете, - заключил Терра. - Так как вы точно знаете весь ход событий, вам удастся уберечься. Однако опасность для жизни не вполне устранена, поэтому я, хоть и с опозданием, задаю себе вопрос: как мог я вовлечь вас в это дело? Тут заговорил Куршмид; раньше он только отвечал на вопросы. |
