Оливер изобразил, будто всаживает в спину Джеку воображаемый топор. Шайлер сдержала смешок и выбросила Джека Форса из головы раз и навсегда.

ГЛАВА 14

Блисс оторвала взгляд от холста с пейзажем. Преподаватель бурно жестикулировал, стоя перед ее мольбертом, но девушка не слушала. Она скользнула взглядом в тот угол комнаты, где сидел Дилан.

Он даже никак не показал, что заметил ее. Правда, держался очень тепло и по-дружески, когда они столкнулись друг с дружкой. В том-то и была проблема: он держался чисто по-дружески. Может, они так-таки и не поцеловались тогда в «Метрополитене». Может, ничего и не произошло. Может, он потерял к ней интерес – эта мысль была ударом и для самолюбия Блисс, и для ее души.

Это так несправедливо! Особенно теперь, когда она была просто без ума от него. Она начала относиться к нему слишком серьезно, не как к приятелю, который даже не принадлежал к ее кругу. Ей звонил актер, ее просил о свидании парень-фотомодель, но Блисс не могла думать ни о чем, кроме темных бачковДилана, завитков, лежащих вокруг ушей, и того, как он смотрел на нее своими большими печальными глазами. Блисс чувствовала, что он из тех парней, которые нарушают правила и допускают что угодно, и это ей нравилось. Это ее волновало.

Блисс смотрела, как он общается с друзьями – с той девчонкой-готессой, которую только что пригласили в модели, и с тем симпатичным худым парнем со спутанной копной волос, – и ее снедала ревность. Дилан валял дурака, кидался в них глиной, но они, похоже, ничего не имели против. Им явно было весело.

Когда урок закончился, в дверях образовалась пробка: по узкой лестнице спускаться можно было только по одному. Блисс оказалась рядом с Диланом. Она нерешительно улыбнулась.

– Привет.

– Apres vous,[9] мадам, – галантно произнес Дилан, пропуская ее вперед.

Блисс кивнула в знак признательности и чуть помедлила, ожидая – вдруг он еще что-нибудь скажет? Вдруг он даже снова предложит ей куда-нибудь пойти? Но Дилан не произнес более ни слова. Ей пришлось спуститься по лестнице одной, а он остался ждать друзей. Блисс чувствовала себя проигравшей.

После ланча с Мими и ее компанией Блисс отправилась на цокольный этаж, чтобы взять учебники для следующего урока. В коридоре она наткнулась на Шайлер в спортивной форме, та стояла перед своим шкафчиком вместе с группой парней и девчонок, пребывающих в разной стадии раздетости.

Их школа представляла собою странное смешение роскоши и скудости: с одной стороны, в помещениях цокольного этажа располагался настоящий театр, с залом на двести мест, а с другой – в ней вообще не было раздевалок, потому что они не вписывались в особняк.

Ученикам рекомендовалось переодеваться в уборных, но, поскольку на смену одежды отводилось всего пять минут, большинство из них игнорировали правила и переодевались прямо в коридоре, ради экономии времени. Девушки отлично отработали маневр, позволяющий вытащить бюстгальтер через рукав и натянуть спортивный топ, прячась под свободной футболкой. Парни при виде этого даже глазом не вели.

Одной из особенностей Дачезне было то, что все тут друг друга знали еще с песочницы и в отношениях преобладал дух если не братства, то, по крайней мере, товарищества. Так что этот подростковый стриптиз волновал исключительно преподавателей, особенно профессора истории, который, натолкнувшись случайно в коридоре на полураздетую ученицу, гнусно хихикал, но с этим ничего нельзя было поделать. Переодевание на людях просто было одной из тех странностей, которые являлись неотъемлемой частью Дачезне.

– Слушай, можно с тобой поговорить? – спросила Блисс, прислонившись к шкафчику и наблюдая, как Шайлер исчезает под своим не по размеру большим свитером.

Блисс как новенькая была одной из немногих девушек, которые предпочитали переодеваться в уборной.