Алторьяи решительно направился к столу. Корлати заметил его, вздрогнул и растерянно уставился в карты, решая про себя, как поступить. Что бы ни случилось, он все встретит с улыбкой. Разумеется, лучше всего обратить это дело в шутку. Да если как следует разобраться, то это и в самом деле не было ничем иным.

Цинично посмеиваясь, он первым протянул Алторьяи руку.

— Сервус, Пишта! Quo modo vales? [Как поживаешь? (лат.)]

Алторьяи ответил ему ледяным уничтожающим взглядом и опустил руку на плечо Гравинци.

— Как вы все можете сидеть за игральным столом с этим презренным подлецом? — произнес он, указывая другой рукой на Корлати, и спокойно прошел в другой зал.

Корлати покраснел и вскочил с места, бросив карты на середину стола.

— Ну уж это слишком. Это требует крови!

И, взбешенный, он побежал искать секундантов. Партнеры переглянулись.

— Похоже, что мы поймали его на «мизере».

(Друзей по зеленому столу не интересовало, что будет с их партнером, — самым важным для них была игра.)

— Он принимает даже две взятки, — сказал третий игрок.

— Натурально, — заметил Гравинци. — Надо записать. Хотя... Слово застряло у него в горле, и он счел разумным умолчать о своем мнении.

— Что вы хотели сказать, милостивый государь?

— Между нами говоря, он выиграл бы, не брось он на стол свои карты.

В клубе найти секундантов было нетрудно. Службогонцы гонятся за любой должностью, и, насколько известно из истории, еще ни один из них не отказывался стать секундантом. Ведь это тоже должность, хотя и на полдня. Как-никак, а все-таки публичное выступление. Имя начинают склонять. В газетах под рубрикой «Наши интервью» оно иногда несколько дней не сходит со страниц. Газету прочитают и в избирательном округе, и добрые яноши одобрительно скажут: «Наш депутат-то работает, себя не щадит — или, сидя у мельницы, буркнут что-нибудь в этаком роде: «Наш-то снова вступился за справедливость».

А сколько их бывает, дуэлей! И о каждой можно прочитать в газете. Что ни день, то дуэль. Верно, и так подумывает иногда деревенский люд: из глины она, что ли, честь-то у этих больших господ — вон ведь как часто бьется и так легко снова составляется.

Да, такое уж теперь время: одна унция крови — два литра чернил. Таковы результаты венгерской дуэли. Унции крови еще может и не быть, но чернила прольются непременно.

Дуэль состоялась на следующий день в Ракошпалотском лесу, где все деревья изрешечены пулями. Когда-нибудь примутся дровосеки распиливать какое-нибудь дерево и обязательно наткнутся на свинец. Каждая пуля — незагубленная человеческая жизнь. Крестьянские ребятишки, собирая грибы, тоже находят пули в траве. Каждая из них — восстановленная честь. Положив эту «честь» в карманы своих штанишек, ребята дома играют ею в бабки...

Первым стрелял Алторьяи и не попал. Выстрелил Корлати и попал. Пуля раздробила Алторьяи ключицу. Врачи сделали перевязку и сказали, что опасности никакой. Возможно, некоторое время правой рукой он не сможет свободно двигать, но это не помешает ему по-прежнему зарабатывать свой хлеб. В конце концов не правой же голосуют в парламенте!

Затем последовали газеты. Давали интервью секунданты о том, что поединок прошел по всем рыцарским правилам. Публиковали заявление врачи по поводу пущенной газетами утки, будто рана Алторьяи смертельна.