|
— Отойди от ломтевоза! — приказал голос. Бубнов попятился назад — туда, где нагретая земля отдыхала от слепого солнца. — Теперь стой! — скомандовал голос. Бубнов остановился. Какие-то угрюмые люди подбежали к ломтевозу, покопошились и кинулись прочь. Послышалось змеиное шипение бикфордова шнура. — Что ж вы делаете, гады? Это же народное добро! — закричал машинист голосом матери, безвозвратно теряющей ребенка. В ответ полыхнуло напряженное пламя и куски ломтевоза полетели в степь. Бубнова и полуночников уложило волной на землю. — Белуга недобитая! — выплюнул песок изо рта Бубнов. — От горя совсем с ума спятили, холуи врангелевские! — Мы не белые, не кипятись! — ответили ему — Бандиты, значит? — И не бандиты! — Тогда — из партии исключенные? — Мы не красные! — настаивал голос. — Стало быть — махновцы? — Мы не анархисты! Анархия — новый опиум для народа: Иисус Христос с маузером! — Да кто ж вы такие? — вконец осерчал Бубнов. — Мы дети природы! — объяснил притемненный человек. — Против машин воюем! За полное и безоговорочное освобождение от механического труда! Ты читать умеешь? — До революции не умел! — гордо ответил Бубнов. — Как рассветет, я тебе свою книгу дам — "Власть машин", Там все написано. Моя фамилия Покревский. Сейчас испечем картошки, и я тебе все про машины словами расскажу — Чего мне про машины слушать! Я с четырнадцати лет в депо обживаюсь! Все двигатели знаю! — А сути — не ведаешь! С машинами человек к мировому счастью никогда не придет! Они его обуржуазят и рабом самого себя сделают! Какой уж тут святой коммунизм, когда за тебя железо землю роет! Это подлость мировая! С ней воевать надо до костей! Порушим машины и ихними обломками себе в красный рай дорогу вымостим! — А пахать — опять на кобыле? — Не на кобыле, темный человек! На себе самих и пахать, и сеять, и скородить будем! -Это не по мне! — зевнул уставший ехать, убивать и разговаривать Бубнов. — Я в хомут сроду не полезу! А без ломтевозов — жить не могу! По колебанию ночного воздуха он понял, что люди переглянулись. — Убивать будете? Тогда уж быстро валяйте — я болеть не люблю! — Мы людей не трогаем! — ответили невидимые и скрылись. Бубнов лег на теплую землю и заснул, Ему приснилось что-то мучительно родное и огромное, от чего нечем заслониться, что нельзя убить, забыть или похоронить и с чем невозможно навсегда слиться, а можно только любить безответной любовью сироты. Потом это огромное и родное сжалось до сияющей водяной капли и капнуло ему на плечо. Бубнов проснулся. Солнце стояло в зените и глупо грело землю и лежащего на ней Бубнова. Кругом лежали куски взорванного ломтевоза. Рядом с ногами машиниста валялся несожженный ломоть буржуазной плоти, так и не превратившийся в пролетарский пар. Бубнов посмотрел на свое плечо и увидел в нем торец белогвардейской пули. "Зацепило, все-таки! А я боялся богородицей небеременной остаться!" — весело подумал Бубнов и вытащил пулю из плеча. Черная кровь, скопившаяся под пулей, лениво потекла из раны. Бубнов поднял ломоть и приложил его к плечу Надо было идти куда-то. "Дойду хоть до Житной! Там телеграмму в депо отстучат: ломтевоз взорвали антимашинные люди!" — подумал Бубнов. Он выбрался на полотно и двинулся по черным шпалам. На ходу Бубнов думал о новом ломтевозе, который, как конь седока, где-то в темном пространстве спокойно дожидается его. "Не буду же я теперь пехом по земле драть! — рассуждал машинист. — На ломтевозе жить интереснее. И думать медленно не надо, как во время хотьбы. |
