Отправляясь в Лондон, Освин Олдридж выслал к ней в Ислингтон грума с депешей. В ней он просил родственницу оказать ему честь своим визитом в Лондон. Маркиз просил об особом одолжении, уверяя, что только этой даме, зная ее доброе сердце, доверяет опекать одну благородную юную особу, которой необходимо приехать в столицу.

Леди Констанс Ховард, как звали эту родственницу, от такого письма растаяла. Прежде она удостаивалась приглашения в Олдридж-хаус за свою жизнь лишь дважды, и ей была очень лестна просьба блистательного лондонского родственника.

Маркиз редко встречал свою кузину, однако знал ее как добропорядочную и жизнерадостную женщину. Он был уверен, что леди Констанс легко поладит с Идиллой, не напугает свою подопечную чопорностью обхождения и не станет ей чересчур докучать светскими условностями.

Короче говоря, он надеялся, что обе дамы сразу же подружатся, и не обманулся в своих ожиданиях.

Идилла и леди Констанс понравились друг другу с первой встречи. В тот же вечер леди Констанс успела по секрету сообщить своему кузену, что она в жизни не встречала более очаровательной и достойной девицы.

– Где вы раскопали такое сокровище? – попыталась выведать леди Констанс.

Понимая, что ее мучает любопытство, Освин Олдридж постарался уклониться от ответа, догадываясь, что новость, если о ней не умолчать, в мгновение ока облетит всю семью до последней троюродной бабушки.

– Я все вам расскажу позднее, – с улыбкой ответил он. – А сейчас я могу лишь еще раз поблагодарить вас за то, что вы пришли мне на помощь в столь деликатном деле, моя дорогая кузина.

– Вы прекрасно знаете, что я всегда рада вам помочь, – искренне сказала леди Констанс. – Впрочем, я уверена, что вы услышали бы это от любой знакомой женщины. К тому же моя подопечная, как я уже вам сказала, очень милая девица, и мне очень приятно находиться в Олдридж-хаусе.

Маркиз постарался познакомить Идиллу со всеми своими друзьями. Он прекрасно понимал, что, обойдя кого-нибудь вниманием, может вызвать враждебность, и не только в свой адрес, но и по отношению к своей спутнице.

К счастью, вернувшись в Лондон, маркиз узнал, что леди Брэмптон выехала из столицы: она находилась в одном из имений у постели умирающего – злые языки добавляли: «не первый год» – супруга.

Герцогиня Девонширская была очень благосклонна к Идилле, и сама графиня Харроул похвалила Идиллу в глаза.

Тет-а-тет она спросила маркиза, откуда он привез эту особу, являвшую собой, по ее выражению, «само совершенство».

Мужчины выказали при знакомстве с Идиллой подлинное восхищение. Сам принц Уэльский, как только сумел подавить недовольство, вызванное долгим отсутствием маркиза, окинув его спутницу взглядом знатока, пришел в восторг от ее красоты и излил свое восхищение со своим обычным красноречием.

Расставшись с принцем, маркиз и Идилла решили пойти в сад, так как в галереях стало нечем дышать. Выходя на лужайку, они чуть не столкнулись с мужчиной, направлявшимся в галерею, чтобы засвидетельствовать почтение миссис Фитцгерберт.

При виде нового гостя Идилла, которую маркиз держал под руку, вздрогнула и порывисто прижалась к своему кавалеру. Еще даже не взглянув на этого мужчину, маркиз догадался, кого ему предстоит встретить.

Перед ними стоял Каспар Трайделл. Если Идилла была лишь слегка напугана, то сэр Трайделл был совершенно ошеломлен, увидев девушку.

На секунду он застыл, и на его лице выразилось недоумение, смешанное с другим, куда более отвратительным чувством, которое маркиз предпочел даже не называть. Освину Олдриджу показалось, что по лицу сэра Каспара пробежала судорога.

Затем, усилием воли взяв себя в руки, Каспар посмотрел маркизу прямо в глаза.

– Вот не ожидал встретить вас здесь, Олдридж.