Несмотря на любовь к Лорану, она не порывала связи с Матиасом, причем их встречи с каждым разом становились все более бурными и все более разочаровывающими обоих. После каждого случая близости она обещала себе, что это в последний раз, но через неделю, максимум через две, встречалась с молодым человеком в амбаре, на винограднике или в старом доме в Сен-Макере.

21 октября в Бордо произошло покушение на немецкого офицера. 23 октября были расстреляны пятьдесят заложников.

Леа все чаще казалось, что она задыхается, ее охватывала глубокая тоска, и напрасно искала она забвения в книгах библиотеки своего отца. Всех писателей постигла одна и та же участь: Бальзак, Пруст, Мориак, решительно все ей не нравились. Ночами ее мучили кошмары: то рыдающая мать поднималась среди развалин, то мужчина, которого она убила, приставал к ней с гнусными домогательствами. В течение дня у нее возникали неожиданные приступы слезливости, после которых она чувствовала себя совершенно разбитой. Монтийяк тяжелым грузом лежал на ее плечах. Она задумывалась, а стоит ли столько трудиться, чтобы поддерживать жизнь в этом поместье, чтобы сохранить землю, которую теперь любила она одна, ибо ни отец, ни сестры ею не занимались. Правда, был еще один человек, любивший эту землю до такой степени, что хотел бы ею обладать, — Файяр. После возвращения сына он вновь обрел смысл существования и страсть к наживе, которую тщательно скрывал, пока прямо не сказал Леа:

— Для молодки вроде вас этот груз слишком тяжел. Бедный месье Дельмас не в полном рассудке, и скоро его придется запереть. Для управления таким хозяйством требуется мужчина. Вы бы посоветовали отцу его продать. У меня есть кое-какие сбережения, а моя жена только что получила наследство. Конечно, денег не совсем хватит, но ваш отец мог бы согласиться превратить недостающую сумму в ваше приданое.

Оцепеневшая от его наглости Леа была не в силах оборвать хама. Теперь-то она поняла, что, работая на этой земле столько лет, он не переставал стремиться к одной цели — стать ее собственником. Обстоятельства вроде бы складывались подходящие. При жизни Изабеллы Дельмас он никогда не набрался бы дерзости даже заикнуться о подобной сделке. К тому же он ясно дал ей понять, что прекрасно осведомлен о ее связи с его сыном.

— Вы молчите? Ясно… Вы боитесь, что вам придется покинуть дом. Но ведь только от вас одной зависит, чтобы он навсегда остался вашим: выходите за моего сына.

С трудом сдерживала она нарастающий гнев.

— Матиас в курсе ваших прекрасных замыслов?

— Более или менее. Он считает, что теперь не следует говорить о таких вещах.

Леа почувствовала, что на душе у нее стало чуть легче.

— Вы ошибаетесь, Файяр. Для нас и речи быть не может о продаже поместья вам или кому-то еще. На этой земле я родилась и хочу ее сохранить. Что касается здоровья моего отца, то оно не столь катастрофично, как вы изображаете.

— У вас не осталось денег, и вот уже шесть месяцев мне не платят.

— Наши дела вас не касаются. Что до вашего жалованья, то еще до конца месяца вы его получите. Всего доброго, Файяр.

— Вы напрасно, мадемуазель Дельмас, взяли со мной такой тон, — произнес он с угрозой.