Как-то на рынке Джио захотел купить меда нам на завтрак. Мы остановились у лотка пожилой женщины. У нее были седые волосы и румяные, как свежие яблочки, щеки. Она посоветовала не откладывать на потом, а купить меда прямо сейчас, потому что это последний, больше уже не будет. Джио спросил почему. Она рассказала, что фермер на соседнем участке начал накануне косить в два часа дня. В этот час собирают мед примерно пять пчел на квадратный метр. Она умоляла его подождать до вечера, чтобы дать пчелам вернуться в ульи. Но он с высоты своего комбайна ответил: “Делать мне больше нечего!”

— Это тем более глупо, что его участок под паром, там одна трава, он вообще мог бы ее не убирать, — жаловалась женщина. — В результате, поскольку его площадь — десять гектаров, он погубил пятьсот тысяч пчел. А в придачу по меньшей мере столько же бабочек, стрекоз, сверчков и только что вылупившихся птенцов куропаток. Пчелы-сторожа ждали рабочих пчел весь вечер и все утро.

Фермерша объяснила Джио, что пройдет двадцать один день, прежде чем новые рабочие пчелы начнут собирать нектар. И главное, именно они опыляют овощи и деревья, с которых мы снимаем плоды, составляющие тридцать пять процентов нашего рациона.

Мы с Джио смолкли и помрачнели: мы были ужасно злы на того фермера. Джио процедил:

— Скажи, Эмма, из двух зол — какое хуже: быть кретином или быть сволочью?

Я ничего не ответила.

Джио очень любил животных и сочувствовал им. Я своими глазами видела, как он спасал из кухонной раковины ящерицу. Он не пользовался розеткой, если вокруг нее паук сплел паутину. А однажды я застала его в обнимку с бездомным котом: бродяга обхватил его лапами за шею, и оба спали безмятежным сном.

Джио часто спрашивал меня, почему я не заведу кошку. Никак не унимался: ведь столько их шастает по саду, трется об ноги, просит поесть. Ну что стоит оставить при себе одну или двух, а может, и…

— Ну да, и так до бесконечности. А почему именно эту, может, лучше другую? Или ту, что придет потом?

— А почему нет?

— Я заведу кошку, когда найдется такая умная, что будет готовить мне завтрак.

— Не смешно. Они и так делают все, что умеют. Они вон подарки тебе носят: то полевку, то домашнюю мышь.

— Терпеть не могу мышей на завтрак.

— Ну и зря! Все твои несчастья оттого, что ты на завтрак бутерброды ешь, а не мышей.

Домашних животных мне заводить не хотелось, но Джио и приблудный кот становились все дружнее. Это был рыжий котяра с толстыми щеками и разодранными в драках ушами. Едва он слышал голос Джио, как начинал мурлыкать. Нарекли его Нилом.

Вечером, когда мы возвращались домой, Нил бежал нам навстречу, распушив хвост и жмурясь от удовольствия. Это был великолепный охотник, неизменно угощавший нас своей добычей — птицами и землеройками, которых он выкладывал на пороге. Доказав таким образом свою преданность, он с аппетитом их сжирал. Привыкнув к тому, что пищу надо добывать самому, он не играл со своими жертвами, а просто перекусывал им хребет точным, как шприц или скальпель, движением челюстей. Жертвы его умирали быстро и безболезненно.

С моего молчаливого согласия Нил остался у нас.

Джио был на седьмом небе от счастья. Вернее, он просто был счастлив. Он был таким, каким я помнила его в детстве: то без меры веселился, то превращался в неотесанного увальня, временами начинал дуться или ворчать. В целом с ним было приятно, к тому же между нами установились отношения “учитель — ученик”. По ночам, правда, все складывалось иначе, чем между мной и д’Оревильи.

Рафаэль и Миколь регулярно звонили, но были в основном зациклены на своих заботах. По сути, их мало интересовало, что у нас происходит.

***

Те, кто причинил нам боль, имеют над нами неограниченную власть.