Бескрайняя картина темнеющего вечернего неба вселила уверенность. Легким движением левой руки Сент-Ив выровнял полет аппарата, весьма довольный его послушанием. Резко нырнул вниз, снова промчался по прямой и с широкой улыбкой на лице заложил широкую дугу, на растущей скорости устремляясь к Дуврскому проливу. Корабль плавно ушел сквозь редеющую атмосферу вверх, в лиловые небеса. Небо в иллюминаторе над головой потемнело и засияло изумрудными огоньками — Сент-Ив словно заглянул в устье глубокого колодца, на дне которого плещется темная вода с отраженными в ней звездами.

XIX

НА ЛУГАХ ХАМПСТЕД-ХИТА

С холмов Хампстед-Хита огни Лондона, мигавшие и посверкивавшие в темноте, выглядели земными двойниками тех звезд, среди которых многими милями выше в одолженном у пришельца корабле мчался сейчас Сент-Ив. Теофил Годелл стоял рядом с капитаном Пауэрсом и Хасбро, поочередно любуясь рекой огней и бездонным небосводом — просто так, без особой на то причины: городские огни были попросту красивы, а в небе в любой момент могла показаться темная махина дирижабля Бердлипа.

Деревушка Хампстед была забита народом, месившим уличную грязь, заполнившим таверны, засевшим на деревьях. Мальчишки, проворно разносившие кувшины эля и стаканчики с джином или ромом, не успевали отойти от двери и на дюжину футов, как весь их товар разбирали, поглощали и в сто глоток требовали добавки. Казалось, половина населения Большого Лондона перекочевала в окрестности Хампстеда; правда, большинство любопытных осталось в самой деревне, продвинувшись не дальше Камден-Тауна, где появился стихийный лагерь. Вероятно, эти люди не особенно-то интересовались дирижаблями или, что даже вероятнее, имели слабое представление об ожидаемом зрелище и были довольны уже тем, что прохаживаются теплым вечером в атмосфере всеобщего праздника.

Годелл, обращаясь к капитану Пауэрсу, предположил, что эль и бодрость зевак не иссякнут слишком скоро, но едва он успел закончить фразу, как по лугу, где они стояли, пронесся оглушительный треск: стоявшее поодаль невысокое здание рухнуло, скрывшись в облаке разлетающегося мусора. Скопление людей, какие-то секунды назад сидевших на его крыше и невпопад распевавших церковные гимны, огласило округу горестными криками и жалобными стонами. Группа одетых в длинные рясы обращенных — двое несли изможденного, но бурно жестикулировавшего Шилоха — поспешила к обвалившейся хижине, пачками рассовывая брошюры возбужденной толпе, сквозь которую пробиралась.

Члены Королевской академии сбились в обособленную кучку в пределах огороженного веревками прямоугольника лужайки, где были расставлены садовые стулья. Со всех сторон периметру прямоугольника угрожали напиравшие люди. Парсонс в сдвинутом на макушку напудренном парике что-то бойко зачитывал коллегам, заглядывая в пачку исписанной бумаги, но его слова оставались лишь частью общего гомона; едва ли хоть один ученый глядел еще куда-то, помимо звезд.

При виде проповедника Годелл был отчасти удивлен. Похоже, пронырливость этого старого фанатика просто не знала границ. Впрочем, старик выглядел немного поникшим, его паруса словно потеряли ветер. Голова Джоанны Сауткотт в зажатом под мышкой Шилоха стеклянном кубе завалилась набок и вела себя тихо. Сейчас проповедник никакой опасности не представлял: он дожидался дирижабля. Им нужно быть начеку, когда Бердлип приземлится. Но старик вряд ли решится напасть в открытую, несмотря на обиду, которую он, несомненно, затаил на Годелла.

А вот Келсо Дрейк — это совсем другое дело. Он примчался считанные минуты спустя после прибытия фургона капитана, но сразу же бесследно исчез — что, надо признать, выглядело несколько зловеще. Годелл скорее предпочел бы держать миллионера в поле зрения. Не представлялось возможным установить, Шилоху или Дрейку принадлежали живые мертвецы, топчущие сейчас луга Хамистед-Хита, — вероятнее всего, обоим.