Парсонс заморгал. Взглянул на удалявшегося безумца. Взглянул на приближавшийся звездный корабль. Взглянул, опустив глаза, на полусгнивший зубастый череп бурого цвета, который подкатился к его ногам и, замерев там, воззрился на ученого провалами пустых глазниц.

— Да какого же, в самом деле… — пробормотал Парсонс.

Сент-Ив вновь мог разглядеть распростертый внизу Лондон, но на сей раз город уже не крутился волчком. Он лежал вдоль извилистой темной ленты Темзы россыпью булавок, украшенных самоцветами. На западе небо налилось закатным багрянцем; по ходу его снижения к Хампстед-Хиту красный горизонт стал лиловым, а затем и иссиня-черным. Позади лежали не нанесенные на карты океаны глубокого космоса — океаны, пересекаемые кометами и лунами, планетами и астероидами, гигантскими парусниками, одиноко курсирующими по торговым путям среди звезд. Меж ними, пусть лишь несколько кратких минут, Сент-Ив и сам правил своей крохотной звездной лодочкой.

Но теперь он направлялся в Хампстед-Хит. Вне всяких сомнений, чудеса космических глубин дождутся его, никуда не денутся. А вот земные мерзавцы с их гнусными проделками ждать не станут. В этот самый миг его друзья могли тонуть в водовороте бог весть каких опасностей и интриг. Сент-Ив улыбался, сбавляя скорость и начиная плавно снижаться к маячкам костров, усеявших склон холма на окраине деревушки.

Просторный луг кишел мечущимися без толку, разбегающимися и застывшими людьми. Небольшая группа восседала в огороженной зоне — без сомнений, Королевская академия. И перед ними… кто же еще, наверняка Парсонс. Сент-Ив заложил вираж в его сторону, тщетно пытаясь разыскать в кипящей толпе членов клуба «Трисмегист». Но конные повозки, представленные на холмах в изоблиии, выглядели совершенно одинаково с такой высоты. Земля мчалась навстречу. Задранные к небу лица, разинутые рты виделись все отчетливей. Сент-Ив шевельнул рычаги, поиграл ими, сдвинул туда-сюда и приземлился на траву точно меж двух ревущих костров, ощутив при этом толчок не более мощный, чем если бы прилетел на перышке.

Встав, ученый откинул люк, высунул голову и первое, что он с изумлением увидел, было мягкое кресло из дома на Уордор-стрит. Оказалось, что оно до сих пор привязано к кораблю, а на его сиденье расположился невезучий упырь, примотанный тремя витками пенькового каната. Волосы у мертвеца стояли дыбом — взбиты стремительностью космического путешествия, — а лицо вздуто и перекошено из-за жестоких игр атмосферного давления, месившего его, точно кусок глины. Казалось, живой труп не отводит глаз от остолбеневшего с открытым ртом Парсонса, который держал в правой руке не что-нибудь, а отделенную от тела усохшую голову Джоанны Сауткотт.

Сент-Ив улыбнулся и коротко кивнул Парсонсу, который, вполне очевидно, испытывал желание разрыдаться, потрясенный величавым появлением корабля. Кажется, Сент-Ив недооценил Парсонса. Куда очевиднее, впрочем, было то, что академики недооценили Сент-Ива. Эта мысль явственно проступала на их лицах.

— Джентльмены! — воскликнул Сент-Ив, подготовивший маленький спич, пока рассекал верхние слои атмосферы. Но речь его оборвалась с тою же внезапностью, с каковой началась: как раз в это время со стороны деревни Хампстед сюда долетел бурный многоголосый крик, взобравшийся по холму подобно великану-невидимке. С той же стороны, покидая звездные пределы, гордо выплыл дирижабль доктора Бердлипа: он медленно парил на мягком бризе, направляясь к лугам Хампстед-Хита.

Каким бы чудом ни казалось явление Сент-Ива, приближение дирижабля все же затмило его. Члены Королевской академии, опасаясь опоздать, торопливо повскакивали с мест и гуртом кинулись бежать, огибая борта звездного судна; Сент-Ив мог продолжить свою речь, обращаясь к затылку прикованного к креслу упыря. «Долг прежде всего!» — рассудил ученый, вспомнив о цели своего прибытия в Хит.