— Даже не притронулся к еде?

— Ни крошки не съел, сэр.

— И скончался всего за сутки. Очень интересно. Похороним его за домом, вот же бедный малый. Печальное это дело, Хасбро, печальное. Но он скончался прежде, чем мы уморили его голодом. Я сразу это понял, когда они расселись в вагоне у меня за спиной. От них несло смертью и прахом. Что эти двое намеревались предпринять, мне неведомо; я даже не знаю, чьи они — Нарбондо или того старика. Чертовски досадно, в самом деле. Пошли, проведаем второго.

Они вернулись в библиотеку, где Хасбро составил чашку с блюдцем на чайный поднос и метелочкой конского волоса смахнул туда же крошки со стола. Сент-Ив тем временем разглядывал второго пленника. Тот угрюмо барабанил в дверь, словно это было его работой — вынужденной и не слишком интересной.

— Волнуют ли зомби их жилищные условия? — спросил Сент-Ив через плечо. — Запертый чулан или открытый всем ветрам склон холма разницы быть не должно.

— Я бы предположил, сэр, — сказал Хасбро, — что для бродячего мертвеца чулан предпочтительнее. Теснота, если вы улавливаете мою мысль, должна представляться ему естественной средой.

— Возможно, он стучит, требуя вторую миску пудинга, — сказал Сент-Ив. — Я почти склонен дать ему ее. Напоминает мне мистера Дика — помнишь такого? — там, в Бингли. Он придумал хитрое устройство для ловли тараканов, а потом ему не хватило духу расправиться с ними. Целую неделю кормил всю компанию, пока кот не разбил ловушку и не слопал всех. Помнишь эту историю?

— И весьма живо, сэр.

— Как по мне, чертов кот вмешался зря. Подкармливать своего таракана мы, однако, не станем: ни капли крови, ни ломтика пудинга. Вернем его в объятия вечности.

На следующее утро, когда Сент-Ив снова заглянул в окошко, второй покойник тоже оказался мертв. Осколки керамической миски, в которой ему был подан пудинг, торчали из его рта, словно длинные зубы.

Сент-Ив провел день, испытывая подающее кислород устройство и готовя к полету свой корабль — сферическое железное яйцо в рядах заклепок крест-накрест, которое неопытный глаз мог принять за гигантскую китайскую шутиху, нацеленную точно в купол своей пусковой башни. Группа блоков и цепей позволяла этот купол отодвинуть и, как уповал Сент-Ив, дать кораблю взлететь. К обоим бокам судна были прижаты дуги крыльев — складных, как у летучей мыши. Из оснований каждого крыла выступали сопла и трубки системы управления. Под коническим запорным механизмом люка корпус корабля опоясывали окна-иллюминаторы из толстого стекла.

Это зрелище всецело удовлетворяло ожидания Сент-Ива. Он вскарабкался по деревянной лестнице, спирально поднимавшейся до самого люка, похлопал ладонью по железной шкуре корабля, осмотрел небольшую гроздь горшков с бегониями и орхидеями, призванными помочь устройству Кибла подавать кислород. Выдохнул полную грудь воздуха у сенсора, отмечающего уровень содержания различных газов внутри кабины. Отправить корабль в полет к небесам без пилота слишком рискованно: оставшись внизу, Сент-Ив с легкостью мог потерять свое детище в морских волнах или наблюдать, каменея от ужаса, как оно рухнет где-то в окрестностях. Если во время испытаний корабль постигнет подобная судьба, предпочтительнее будет оказаться на борту. Стрелка газодетектора коротко вздрогнула под хрустальной крышкой циферблата.

Короб с собранным Киблом прибором уже был прочно закреплен на надлежащем ему месте; вырезанные на крышке розового дерева забавные бегемоты и мартышки — непременный торговый знак мастерской игрушечника — весело ухмылялись Сент-Иву. Он нажал кнопку, запуская проверочный цикл, и короб выстрелил тонкую струйку зеленой хлорофилловой взвеси, несомой потоками гелия и кислорода.