- Твой драндулет на ходу? - с места в карьер начал я.

- Да, а ты где?

- На набережной, в частном секторе, возле ресторана. Слушай внимательно, возьми дубинку, ножовку и немедленно приезжай, нужна помощь.

- Через полчаса буду, жди.

Точно в назначенное время он прибыл и услужливо протянул мне плотницко-милицейский инструмент. Одет он был подобающе, в камуфляжную куртку и высокие шнурованные сапоги.

- Машину оставь здесь. Пойдем!

- Куда? Что я должен делать?

- Пустяки, деревцо одно нужно спилить. А вообще-то чем меньше ты будешь знать, тем легче будет в суде.

- Что-о-о?'

- Не бойся, Маруся, я Дубровский. Ты памперсы-то надел? А то брюки жалко.

- Конечно, еще и тебе прихватил. А если серьезно, то что нам предстоит?

- Тебе, Юрок, стоять здесь и смотреть на этот шикарный домик. Тебе хорошо его видно?

- Достаточно. И долго я на него должен глядеть?

- Смотри по обстановке, но когда я в него войду, ты должен подогнать тачку к воротам и ждать меня. Все понятно?

- Абсолютно. Бог в помощь.

Гнилушку я подпиливал по всем правилам лесных вальщиков, направленно выпиливая клин, чтобы лесина рухнула в строго заданном направлении. Мне на подмогу пришла метель. С одной стороны, она ограничивала видимость, а с другой, мела в нужную сторону. Трижды я прерывал работу, пытаясь столкнуть осину, но она все еще стойко держалась, сопротивляясь моим муравьиным толчкам. В конце концов я решил, что дальше пилить становится опасным для моего здоровья. Поднатужившись, я приналег на ствол. С треском и кряхтением уродина пошла в последний путь. Сухая крона, шарахнувшись о крышу, разнесла ее вдребезги, а основание ствола, отыграв от покосившейся бетонной панели забора, повалило ее. Путь был свободен, истошно затявкали, завыли собаки. Не теряя ни минуты, несколько метров я пробежал по стволу, потом спрыгнул и затаился под парадным крыльцом. В доме стояла гробовая тишина, но уже через полминуты она взорвалась криками и плачем. Захлопали и двери. А на меня набросилась рыжая шавка, более обаятельная, чем ее авторитетная подруга, поспешившая ей на помощь. И ту и другую я угостил собачьим паралитиком и затянул поглубже под крыльцо. Первыми выскочили два парня, судя по всему охранники.

- Говорил же я хозяину, спилить этот дрын надо, а он: "Успеется, успеется". Вот и успел.

- Да хрен бы с ним, чтоб его совсем пришило. Крышу-то, гляди, всю разворотило.

- Чего стоите?! - заорал подошедший к ним мужик, видимо хозяин. Быстро на крышу, тупицы. Сбросьте ее на землю. Ну куда вы полезли? Возьмите пилу, топор. Целиком вы ее не сдвинете. Да быстрее, мать вашу так... Кретины гребаные.

- Леонид, сейчас же прекрати, - раздался надо мной женский негодующий голос.

- Да пошла бы ты... - посоветовал хозяин, - закрой форточку и убирайся в дом.

"Нет, не прав ты, Леня Дьяконов, - подумал я, - нельзя так с телохранителями разговаривать. Это тебе не лакеи, что в сохранности держат твой дом. Они охраняют твою жизнь. И ты можешь здорово проиграть, если будешь с ними обращаться подобным образом. Подойди-ка поближе, вот так! Еще чуток. Ну..."

Дождавшись, когда дьяконовские ноги окажутся в двух метрах от меня, я выбил из-под них землю и удавом затащил Леню под крыльцо. Оглушенный, он долго не мог понять, почему ему в лоб тычут стволом, а придя в себя, попытался пищать. Ствол ткнулся ему в кадык, так что немного запершило в горле.

- Леня, ты жить хочешь? - жарко и доверительно спросил я шепотом, на ушко.

- Ага, - так же горячо ответил он.

- Тогда не вякай, одно неправильное движение - и в этом чудесном доме поселится другой хозяин. У тебя кабинет есть?

- Конечно, на первом этаже.

- Тогда пойдем, если кто-нибудь спросит, скажешь, что я твой школьный товарищ Блюмбергер Арон.