— Как хорошо ты придумал! Ну конечно, мы поедем. Я хочу съесть бифштекс с кровью.

Роже вздрогнул и отвел глаза от обивки кресла. В свете хрустальной люстры она на самом деле была натурального цвета крови.

— Скоро должен произойти заключительный акт захватывающего спектакля, — говорила Элен, открывая косметичку.

— Он называется «Погребение брата»? — Роже усмехнулся. — Ты уже придумала надгробие?

— Нет, я закажу его, — в тон ему отозвалась она.

— Только за очень большие деньги. Кажется, это уже заказ номер два? Я ничего не перепутал?

— У тебя хорошая память. Но ты ленив, мой мальчик. Ты даже не приступил к исполнению первого заказа.

Роже засмеялся.

— Я не работаю в кредит. Официальный заказ на памятник Полю Гарнье не поступал.

— Потому что он не оставил мне денег на заказ. Он лишь высказал пожелание, чтобы ты изваял ему памятник. Вот я и стараюсь вернуть его деньги, чтобы осуществить его последнее желание.

— А благотворительностью ты, конечно, не занимаешься.

— Я подумаю об этом. Как только закончу нынешнее дело.

— Но тогда ты поставишь памятник Полю на деньги своего брата?

— Ты совершенно не прав. — Элен уже сидела перед зеркалом и водила по полным губам остроконечной помадой. — Я просто все события верну на один виток назад. Виноградник Поля мой брат вынужден будет продать мне, чтобы выкрутиться из истории, в которую попадет с текилой.

— В которую ты его вкрутила, — уточнил Роже. — Ты опасная женщина. — Он пристально оглядел ее с головы до ног. Такое щедрое тело… Обычно оно обещает щедрую, нежную душу.

— Нет, милый. В щедром теле щедрый ум!

— Однако!

— Посуди сам, разве я не умна? Я смогла убедить тебя, известного упрямца… помочь мне сплести интригу! — Она засмеялась. Потом, взглянув на лицо Роже и заметив совсем не то, что собиралась, поспешила добавить: — Прости, я иногда люблю пошутить, но, если серьезно, ты мне здорово помог со своей натурщицей.

Роже молча наблюдал за Элен. Сейчас она надевала свою «сто сорок седьмую накидку» — так он обычно подсмеивался над ее пристрастием к бесформенным нарядам.

— Ты мы едем? — Элен выпрямилась и, гордо вскинув голову, взглянула на Роже.

Глава семнадцатая

Голова, разбитая вдребезги

Рик открыл глаза и снова закрыл. Веки были тяжелыми, будто из свинца. Сердце бешено билось, во рту стоял горький вкус, словно вся желчь, которая накопилась в организме, поднялась и сосредоточилась во рту.

Что со мной такое? — ворочался в голове вопрос. Где я?

Солнце пробивалось сквозь розовые занавески в желтый цветочек, оно давило на глаза, выжимая слезы. Рик тихо лежал, прислушиваясь и пытаясь по звукам, доносившимся откуда-то снизу, понять хоть что-то. Кровь пульсировала в ушах, мешала слушать. Потом в этот мучительный ритм вторглись голоса.

Рик провел рукой по груди, его глаза широко открылись. Он попытался повернуть голову, но она, как чугунная гиря, откатилась обратно, в ямку на подушке. Тогда он скосил глаза и увидел, что лежит на кровати с железной спинкой. Он в рубашке. Рик провел рукой по животу, потом ниже. Он в джинсах. Потом попробовал пошевелить пальцами на ногах. И без ботинок.

Взрывы смеха и звон стекла долетели снизу. Память понемногу возвращалась к Рику.

Рамона!

Он дернулся, чтобы сесть в постели. Но голова всем своим весом тянула вниз, ему казалось, она сидит не на шее, а на железном штыре и кто-то забивает его все глубже.