Шум доносился из среднего прохода к передней двери. Она была приоткрыта на дюйм. Сердце Симуса зачастило, когда из-за нее появилась в полумраке темная человеческая фигура. Он зачарованно смотрел, как вор остановился у последней скамьи, запустил руку в кружку и что-то вынул.

Это оказалась подставка, на которую падают все опущенные в кружку деньги. «Вот как, значит, это делалось, — подумал Симус, глядя на преступника, высыпающего в ладонь монеты и несколько ассигнаций. — Изобретательно. Выдающийся ум для грабителя кружки».

Симус разулся, тихо встал и в одних носках крадучись вышел в проход. От преступника его отделяло меньше десяти футов, он бесшумно приближался к нему и вдруг ощутил в носу неприятное покалывание, такое сильное, что Симус не сдержался.

Чих прозвучал в мертвой тишине церкви как выстрел. Испуганный вор резко оглянулся и бросился к двери. Симус успел сделать два быстрых шага, поскользнулся и повалился вперед, вытянув руки.

— Попался! — выкрикнул он, схватив вора за талию.

Они стали бороться, и монеты со звоном посыпались на мраморный пол. Противник Симуса перестал вырываться и… заплакал.

Симус крепко схватил его за шиворот, подтащил к настенному выключателю и включил свет.

И в изумлении воззрился на открывшееся его глазам. То был ребенок. И не просто ребенок.

Грабителем оказался Эдди, девятилетний сын Майка.

— Господи, Эдди. Как ты мог? — сокрушенно спросил Симус. — Эти деньги идут на покупку еды для бедных, у которых ничего нет. А ты… ты живешь в хорошей квартире, у тебя есть все необходимое, и еще получаешь карманные деньги. Не говори, будто ты маленький и не знаешь, что воровать дурно.

— Я знаю, — сказал Эдди, утирая слезы и глядя под ноги. — Только не могу удержаться. Может, мои настоящие родители были преступниками. Наверно, у меня плохая кровь. Воровская.

Симус возмущенно фыркнул.

— Воровская кровь? Что за ерунда? — Он схватил парнишку за ухо и повел к двери. — Бедная Мэри Кэтрин, должно быть, беспокоится о тебе. Отправляйся домой. У тебя будет вся задница в синяках, когда отец узнает об этом.

Глава семьдесят шестая

Ко времени моего возвращения к Бланшеттам на Пятую авеню вечеринка была в разгаре. Выйдя из лифта, я услышал рев танцевальной музыки. В обшитом панелями холле меня едва не ослепили сполохи света — высокопоставленные чиновники и их экзотичные жены развлекались в своей манере.

«Да, полицейскому в этом городе скучать не приходится», — подумал я. Из ада выгоревшей квартиры до «Ярмарки тщеславия» за десять минут.

Дворецкий объявил, что мистер и миссис Бланшетт не могут присутствовать из-за чрезвычайного происшествия в семье, но хотят, чтобы гости веселились. Они мне поверили. Разодетые молодые люди и едва прикрытые девицы вертели бедрами в мерцающем свете. Я прошел мимо живой статуи, трансвестита, изображающего Бетти Пейдж, женщины в костюме танцовщицы из Лас-Вегаса, парня, наряженного птицей. Я покачал головой, когда он прошествовал, хлопая крыльями. Может, он представлял исчезающий вид пернатых, который пытались сохранить эти люди? Нет, этот вечер посвящался другой благотворительной цели, только я не мог вспомнить, какой.

— Кто твой дерматолог? — прокричали возле моего уха, когда я проталкивался через толпу.

— Эти белые трюфели очень сложные и вместе с тем совсем простые, — послышалось с другой стороны.

Я обернулся, когда меня хлопнули по плечу. Это был мужчина средних лет в черном костюме, со следами подозрительного белого порошка под носом.

— Слушай, я не видел тебя после открытия, — сказал он.